Темное искушение

Очевидно, Ронан просто собирался притвориться, что завтрашнего дня не будет. Копье обиды, прожигающее меня насквозь, только укрепило мое решение сделать перерыв и найти укрытие до утра. Сегодня я не могла спать с Ронаном. Не могла справиться с этим эмоционально, физически — ни с одним из этих.

Он повернулся к своей комнате.

Я побежала по коридору в противоположном направлении.

Резкий выдох. Затем рычание:

— Мила.

И тут я услышала топот его дорогих ботинок. Я помчалась вниз по лестнице, лихорадочно соображая, где бы спрятаться. В спешке я влетела в столовую и резко остановилась, увидев Джианну, Кристиана и Кэт, наслаждающихся хорошей семейной трапезой.

Я задыхалась, грудь тяжело вздымалась.

Джианна едва сдержала смех.

— Ого, — пробормотала Кэт. — Мила попала в беду.

Ронан схватил меня за талию и поднял на ноги.

— Обязательно попробуйте ватрушку, — небрежно сказал он. — Полина готовит лучше всех.

Кристиан бросил на брата непонятный взгляд, прежде чем Ронан подхватил меня на руки и понес вверх по лестнице. Я могла бороться с ним, но теперь его мужской запах окружал меня, сбивая с толку. Его тепло впиталось в мою кожу, заставляя сопротивление таять внутри.

Он бросил меня на кровать и оседлал мои бедра, его губы скользнули вверх по моему горлу.

— Ты не должна была ничего из этого слышать.

Я знала, что он говорит о словах Нади.

Я сглотнула.

— Потому что я слишком слаба, чтобы справиться с этим?

Он сковал мои запястья над головой.

— Потому что ты такая милая, что, блядь, светишься. — его глаза потемнели. — И я убью любого, кто попытается отнять у тебя этот свет.

— Не убивай Надю.

— Это все еще открыто для обсуждения, но прямо сейчас… — его губы прошлись по моему горлу. — Ty mne nuzhna.[125]

Глубокий скрежет коснулся моей кожи, обжег сердце и принял решение за меня. Я выгнула шею, давая ему больше доступа, давая ему то, в чем он нуждался, даже зная, что он будет тем, кто уничтожит меня.

Глава 49 Мила

Fanaa — саморазрушение ради любви.

Дождь стекал по окну машины, размывая вид далекой России, пока Альберт вез нас к месту назначения. Снег покрывал верхушки сосен, очерчивал горизонт и прятал землю.

Зимняя страна чудес растаяла и превратилась в грязь прямо у меня на глазах.

Мысли вернулись к часу назад, когда Ронан сунул мои руки в таинственное желтое пальто из искусственного меха. Я не произнесла ни слова, пока он застегивал его, прежде чем надеть новые сапоги. До этого момента я не осознавала, насколько грязными и изношенными стали мои другие. Он встал во весь рост, достал мои волосы из-под пальто и сказал:

— Poydem.[126]

Выйдя на улицу, я обернулась, бросая последний взгляд на дом, и увидела грозную каменную крепость в совершенно ином свете. В этом и заключалась неординарность Юлии. Там, где можно было найти крики Полины и домашнюю еду. Там, где нетронутыми лежали смятые черные простыни. Там, где были сломаны двери, разбиты зеркала и сердца. И там, где зарождались искры…

Я повернулась, чтобы направиться к машине, но замерла, когда в дверях появилась Юлия. Мы так и не признались, что вчера в душе она обо мне позаботилась. Этот момент мог бы никогда не наступить, но я навсегда его запомню. Ее постоянное суровое выражение лица не дрогнуло, когда она закрыла дверь.

Я продолжила свой путь к машине, не в силах взглянуть на конуру, куда я вернула Хаоса этим утром, но я знала, что он сидит снаружи и наблюдает за мной. Я бы сломалась, если бы мне пришлось с ним попрощаться. Хотелось бы забрать его с собой, но я понятия не имела, куда иду, не говоря уже о том, смогу ли позаботиться о нем должным образом.

Одинокая слеза скатилась по щеке тогда и сейчас, пока я смотрела в окно машины, как снег превращается в грязь. Я вытерла ее, зная, что если позволю слезам пролиться, они никогда не остановятся.

Ронан был неестественно спокоен, проводя большим пальцем по нижней губе и наблюдая за проплывающим мимо пейзажем. Мне было интересно, волнует ли его, что он разрушает мою жизнь, убивая моего отца. Действия папы могут быть бессовестными — и непростительными — но Ронан не его судья и не присяжный. Меня также интересовало, волнует ли Ронана вообще, что это будет последний раз, когда он увидит меня. Судя по его безразличию, я даже не могла поверить, что нахожусь в его мыслях.

Возможно, я была просто мимолетным развлечением, которое уже прошло. Так много неуверенности и страхов посеяли хаос в моей голове. Ничто не имело смысла в этом состоянии— с моей грудью, сжатой в ужасе от того, что произойдет, когда эта машина остановится.

Чтобы немного отвлечься от своих мыслей, я спросила:

— Мой отец все ещё женат?

— Da.

— Какая она?

— Насколько я помню, у нее агорафобия и зависимость от кокаина, — ответил Ронан, не глядя на меня.

Ох. Звучало так, будто она была милашкой. Хотя, возможно, у нее тоже какая-то травма из-за образа жизни моего папы.

— Сколько у меня братьев и сестер?

— Три брата, — ответил Ронан, не глядя на меня.

— Они будут сегодня?

— Адриан и Дмитрий, возможно. Дима в тюрьме.