Темное искушение

Эти слова не должны были иметь смысла — не имели бы смысла ни для кого другого — но Ронану потребовалась всего пара секунд, чтобы понять, что я имею в виду.

— Nyet.

Я вздрогнула от темноты и правды в его голосе. Если бы ему сейчас было двадцать, все сложилось бы по-другому. У меня никогда не было проблем с его возрастом, но теперь я оценила его опыт еще больше.

Его рот путешествовал вниз по моей шее, оставляя горячий, влажный след, в то время как он неторопливо трахал меня, будто у него была целая неделя, чтобы заниматься этим.

Я попыталась моргнуть сквозь пелену удовольствия.

— Ты тогда был в тюрьме?

— Нет. Меня освободили, когда мне было восемнадцать.

— Когда ты попал туда?

— В четырнадцать.

— А что ты мог сделать в четырнадцать? — спросила я в ужасе.

Он улыбнулся, уткнувшись мне в горло.

— Я отрезал член политика и засунул его ему в глотку.

Я судорожно сглотнула. Мне действительно не следовало задавать этот вопрос.

Мое тело должно быть подготовлено и готово бежать в горы после его ответа. Но я уже знала, что Ронан не был прекрасным принцем. Каким-то образом я также знала, что человек, которого он убил, заслужил это, а возможно, и больше.

Обхватив меня обеими руками, он приподнялся, чтобы видеть мои глаза.

— Что? Никаких комментариев по поводу моей почерневшей души?

Я задержала взгляд на мгновение, прежде чем мягко ответить:

— Нет.

Он не выглядел довольным моим ответом.

— Ты действительно не должна позволять мне трахать тебя.

Я поняла, что он действительно чувствует себя виноватым за то, что взял то, чего, по его мнению, не заслуживал. Чем больше он говорил, тем сильнее я падала. Я должна была бы закрыть рот и позволить ему заставить меня испытать еще один оргазм, но мне вдруг захотелось дать ему то, что я никогда не давала никому другому: правду.

— Я всегда знала, понимаешь… я всегда знала, каким человеком был мой отец. — у меня сжало горло. — Он убил кого-то — девушку — когда я была маленькой. Я видела, как она лежала в собственной крови. И я заставила себя забыть, потому что не хотела в это верить. Но я никогда по-настоящему не забывала; я просто научилась лгать самой себе. Я не ангел, как называет меня папа… — по щеке скатилась слеза. — Я даже не хороший человек.

— Kotyonok… — усмехнулся Ронан. — Мой член внутри тебя, а ты плачешь по своему отцу.

Это прозвучало немного глупо, когда он так сказал.

— Я просто…

— Я знаю, что ты пытаешься сделать. И это очень мило. Но между тобой и мной все еще есть большая разница. — татуировки морских звезд на его плечах блестели черным в солнечном свете. — Ты никогда не попросишь у меня больше, чем я могу дать. — темнота затуманила его глаза, и его рука схватила меня за горло, большим пальцем проведя по засосу, который он поставил. — Я уже взял все, что ты можешь дать. — я выдержала его взгляд, мое сердце, как таран, колотилось о стену моей груди. — А теперь я возьму еще немного.

Глава 41 Мила

Tacenda — вещи, которые лучше оставить недосказанными.

Мое дыхание все еще было неровным. Ронан только что скатился с меня. От этого простого действия у меня похолодело внутри, и, чтобы отвлечься от тяжелого чувства, мне нужно было либо уйти, либо завязать разговор. Я выбрала последнее.

— Что, ты сказал мне, что ты делал по работе в тот вечер, когда я спросила?

— Я подробно рассказал о своем бизнесе по трубам, — лениво ответил он.

Я моргнула.

— Ты ведь шутишь, правда?

— Nyet, — усмехнулся он и провел рукой по волосам. — Никогда не думал, что девушка набросится на меня после того, как я сказал ей, что зарабатываю минимальную зарплату.

Румянец залил мои и без того раскрасневшиеся щеки — даже сейчас, когда я лежала обнаженная рядом с Дьяволом.

— Я тебя не расслышала.

— Теперь я это знаю. Ты была слишком занята, набираясь храбрости, чтобы растерзать меня.

— Я не растерзала тебя, — нахмурилась я. — Это такое агрессивное слово.

Он рассмеялся.

— Ты была такой милой всю ночь. Я не ожидал, что в конце ты будешь практически умолять меня трахнуть тебя в общественном коридоре. — затем он задумчиво добавил: — Я почти сделал это.

Вот почему он так внезапно оттолкнул меня. Мне нравилось сознавать, что я произвожу на него такое впечатление, хотя он должен был презирать меня из-за того, кем был мой отец.

Я повернулась к нему лицом и оперлась на локоть.

— Неужели ты думал, что я поверю, что ты чистильщик труб?

— Не знаю, — протянул он, переводя свой веселый взгляд на меня. — Ты смотрела на меня, как на Бога. Думаю, ты поверила бы всему, что я сказал, — в том числе и тому, что я чищу трубы.

Существовала дюжина причин, по которым он никогда не сойдет за чернорабочего — его очевидное богатство номер один. Хотя то, как я решила подтвердить, что не поверила бы его лжи, было закатить глаза и сказать:

— Нет никакого шанса, что ты поместишься в дымоход.

Он громко рассмеялся.

— Приношу свои извинения за недооценку твоих дедуктивных способностей.

Я подавила улыбку.

— Извинения приняты.