Темное искушение

Я покачала головой, потому что тот факт, что он мог видеть это таким образом и быть настолько индифферентным к этому, говорил мне, что он прошел через вещи, которые никто никогда не должен был проходить.

По моим губам скатилась слеза. Он слизнул ее и поцеловал меня, медленно и настойчиво, пока я не нашла в себе силы ответить ему тем же. То напряжение исчезло под давлением его рта, и образовалось ядро тепла.

Он прервал поцелуй.

— Твоя очередь.

Что?

Ох, точно. Его вопрос.

— Гм… два, — неуверенно ответила я. — Двое прикасались ко мне… там.

Он издал грубый звук.

— Dvoye mertvetsov.[108]

Я нахмурилась.

— Я не собираюсь говорить тебе о вещах, если ты планируешь убить людей из-за этого.

Его глаза потемнели.

— Один из них был Иван?

— Нет.

Взгляд его стал холодным.

— Хорошо. Они могут жить.

— Как благородно с твоей стороны, — сухо отозвалась я.

— Продолжай.

После минутного раздумья я продолжила:

— Пять мужчин целовали меня. Когда меня не взяли в плен, я мыла голову Pacifica. И мне требуется триста восемьдесят восемь облизываний, чтобы добраться до пика.

Он рассмеялся над тем, что я знаю ответ на этот вопрос.

— Блядь.

Это единственное слово не говорило ничего и все сразу.

— Теперь твоё любопытство удовлетворено? — спросила я.

Его глаза вспыхнули, затем он отпустил мои запястья и провел большим пальцем по моим губам.

— Nyet.

Его прикосновение обжигало и наполняло меня жаром. У меня перехватило дыхание. Грудь горела. Я плавала на дне бассейна, кудрявые волосы светились. И мне уже было все равно, утону я или нет.

— А теперь ты меня трахнешь? — спросила я.

Он укусил меня за горло и прорычал:

— Da.

Возможно, Дьявол украл у меня дыхание.

Но я отдала ему свое сердце.

* * *

Пот струился ручьями по моей спине, мои длинные волосы были влажными и прилипли к коже, а мускулы были желеобразными и гибкими, когда Ронан заставил меня пройти через все сексуальные позы, известные человечеству. К этому времени мы уже использовали бы три презерватива — если бы ими пользовались. Не то чтобы я не старалась его поощрять.

— Подожди, — выдохнула я почти два часа назад, прежде чем Ронан вошел в меня. — Презерватив.

— У тебя внутриматочная спираль.

— Презервативы нужны не только для контроля рождаемости.

— Я уже был внутри тебя без защиты. Если у меня что-то есть, то и у тебя тоже.

— Это утешает.

Он грубо усмехнулся.

— Я чист, kotyonok.

А потом он… он заполнил меня так идеально, что глаза закатились, а мозг отключился.

Теперь я лежала на спине, закинув ноги ему на плечи, а он трахал меня так сильно, что я почувствовала бы его на следующей неделе. Мои стоны вырывались с каждым толчком, ногти впивались в его толстые бедра. Он был менее человечен и больше походил на Дьявола, когда занимался сексом. Казалось, у него имелась бесконечная выносливость и преступная целеустремленность, словно он брал что-то, чего не должен был брать, но наслаждался каждым мгновением этого.

Он замедлился и проскрежетал:

— На чем мы остановились?

Издав мучительный стон, я уронила голову на матрас.

— Нет… я не могу. Только не снова.

Он сбросил мои ноги со своих плеч, опустился на меня сверху и укусил за шею.

— Я думаю, что можешь.

Вздохнув, я повернула голову, давая ему больше доступа.

— Разве тебе не надо на работу?

Я почувствовала его улыбку.

— Прямо сейчас мне платят за то, чтобы я тебя трахал.

— Как зарплату?

Он усмехнулся.

— Da.

Звук его смеха проделал такие тяжелые вещи в моей груди, что я повернула голову и поймала его губы своими. Он застонал мне в рот и медленно взял меня. Мои пальцы скользнули вниз по его спине, обезумев от ощущения его тела. Я не думала, что когда-нибудь получу достаточно — независимо от того, как сильно я касалась его или как близко он был.

— На каком по счету мы, kotyonok? — спросил он у моих губ.

— На четвёртом, — неохотно ответила я. Он заставлял меня считать каждый оргазм, который он мне дарил, и я знала, что не переживу еще один. — Я девственница. Я больше не выдержу.

— Ты больше не девственница. У меня было доказательство этого на всем моем члене.

Кто сказал, что романтика умерла?

Он пососал мою нижнюю губу и отпустил ее, скрипнув зубами.

— Ты неделями отказывала мне в этой киске. У меня есть время наверстать упущенное.

— Я слишком молода, чтобы умереть, — простонала я. — Мне всего двадцать.

Он замер, затем мрачно-насмешливый взгляд встретился с моим.

— Блядь. Я и забыл, сколько тебе. Я действительно не нуждаюсь в напоминании прямо сейчас.

— Тебя это беспокоит? — я спросила, мои ногти прошлись по всей длине его спины.

Его глаза опустились до полуприкрытых век.

— Недостаточно.

Он подчеркнул это заявление глубоким толчком, который заставил меня застонать. Грубая ладонь нашла мою грудь и сжала ее. Я обхватила ногами его бедра и вздохнула, когда он втянул сосок в рот. Было так легко забыть обо всем, когда он был внутри меня. Но я хотела быть больше, чем просто еще одной девушкой в его постели. Я хотела узнать его изнутри и снаружи.

Потому что он намного больше, чем один оттенок черного или белого.

— Ты был таким в двадцать? — спросила я.