Темное искушение

Он поцеловал и прокусил дорожку вверх по моей ноге, и я застонала, когда он достиг внутренней стороны бедра. Клитор пульсировал в предвкушении, но то, чего я хотела, не имело ничего общего с его ртом между моих ног — и не из-за того, что он рассказал мне о своем прошлом; потому что время было ограничено с этим мужчиной.

Я схватила его за волосы и притянула его губы к своим, едва касаясь, но все равно обжигая.

— А кровать тоже вращается? — спросила я.

— К сожалению, нет, — ответил он с юмором, затем его голос стал хриплым. — Но это действительно рок.

Остаток дня прошел в сексе, еде и Русских ситкомах.

И это было мое любимое счастье на данный момент.

* * *

Я завтракала в одиночестве. Ронан, должно быть, уехал в Москву еще до того, как я проснулась, и его отсутствие его усилило неприятное чувство в груди. Неужели я дала ему именно то, что он хотел, и теперь у него не было никаких сомнений в том, чтобы обменять меня на моего отца?

Я прикусила губу и в оцепенении прошлась по дому, пытаясь найти занятие — хоть какое-нибудь, чтобы отвлечься от ужасных мыслей. Я резко остановилась при виде тихой служанки в прачечной.

— Ой, ты вернулась.

С дикой вспышкой неуверенности в глазах она опустила голову и сосредоточилась на белье, которое складывала, ее движения были нервными. Я заметила, что она выглядит лучше, чем когда-либо. Обычно она была такой бледной, хрупкой, но сегодня здоровый румянец согревал ее кожу. Несколько дней назад Ронан сказал мне, что ее исчезновение «не из-за моей ситуации», и я внезапно поняла, что он был ответственен за ее изменение внешности.

От нечего делать я подошла ближе, взяла полотенце и начала складывать его. Она напряглась, не поднимая глаз, но когда ее дрожащая рука поднялась к щеке, я поняла, что она вытирает слезу. Воздух действительно нуждался в очистке.

— Я знаю, что ты отравила меня, — просто сказала я и схватила другое полотенце.

Она уронила одну из рубашек Ронана, ее полные ужаса глаза метнулись ко мне. Я не знала, что заставило ее подать мне чашку цианида, но у меня было внутреннее чутье, что это был один из тех серых моментов в жизни, которые нельзя было классифицировать.

— Я прощаю тебя, понимаешь? Но, пожалуйста, не делай этого снова. Это действительно ужасно.

Я не знала, насколько хорошо она понимает по Английски, но показалось, что она уловила суть по ее недоверчивому взгляду в течение долгого времени, пока я пробиралась через банные полотенца.

— Мне очень жаль, — наконец тихо сказала она, и слезы потекли по ее щекам. — Обещаю, что больше не буду этого делать.

Ее сильный акцент был милым, и теплая улыбка коснулась моих губ.

— Теперь, когда все позади, как Ронан любит, чтобы его нижнее белье было сложено?

Блестящие глаза скользнули к боксерам в моей руке, и в них появился легкий намек на юмор, который, как мне показалось, она не ощущала уже очень давно. Затем она схватила еще одну пару нижнего белья и показала мне, как правильно их складывать. Этот простой момент заполнил еще одну дыру в моем сердце, о существовании которой я и не подозревала.

Глава 43 Ронан

Fudgel — притворяясь, что работаешь, на самом деле ничего не делаешь.

Альберт схватил банкира за воротник и ударил кулаком в лицо. Кровь и слюна полетели по воздуху. Откинувшись на спинку стула, я поймал и сузил глаза на светлых волосах на рукаве рубашки. Моим первым побуждением было вырвать прядь, будто она несла в себе плотоядный штамм бактерий. Волосы были светлые. И в эти дни, цвет заставил мою грудь ощутить себя нелепо напряженной.

Ощущение было кармой.

Я знал, что она догонит меня. И вот она здесь, заставляя меня чувствовать себя чертовски неловко с единственной прядью волос Милы. Она прижималась ко мне, даже когда ее не было рядом. Ее летний запах, ощущение ее ног, обернутых вокруг меня, звук ее смеха… все это проникло под мою кожу глубже, чем когти.

Кулак Альберта взлетел вверх. У банкира хрустнула челюсть, и зуб скользнул по моему столу.

Карма могла бы дать мне что-то более легкое, например, надвигающуюся атомную бомбу или ядерную катастрофу. Но нет, карма воздала мне чувствами. Кошмар.

Альберт пнул лежащего под ребра. Он пытался блокировать удары руками. Плохое решение. Ботинок врезался в его голову, хотя я смутно обратил на это внимание, мой разум застрял в облаках, вызванных Милой.

Я был внутри нее достаточно много раз, чтобы запомнить каждый сантиметр ее тела. Мое любопытство на этом фронте должно быть удовлетворено. Хотя удовлетворение — это чувство хорошо проделанной работы, а не потребность выполнять ее снова и снова, пока я не умру.

Болезненные стоны Сергея наполнили комнату, когда я уставился на прядь волос на моем рукаве, наслаждаясь тем фактом, что она была рядом, и ненавидя ее все равно.