Телепорт

– Наверное, ты прав…

Хотелось отстоять свое мнение, но еще больше – сменить тему, поговорить о чем-нибудь другом.

– Есть хочешь?

– Немного.

– На полседьмого у меня забронирован столик в ресторане в Гринвич-Виллидж. Ехать туда минут сорок пять, так что отправляемся через полчаса. Еще у меня билеты в театр на «Гранд-отель».

– Боже, я не разорю тебя своим приездом?

– Ничего подобного, мама. – Я бросил взгляд на мой денежный шкаф в трех шагах у нее за спиной. – Не беспокойся.

– Тогда я пойду переодеваться.

Ужинали мы в «И Тремерле», итальянском ресторане на Западном Бродвее. Когда мы выбирались из лимузина, люди смотрели на нас разинув рот. Мама тепло поблагодарила мистера Адамса за то, что он придержал нам дверь. Мы вместе решили, когда он нас заберет, чтобы времени с запасом хватило на дорогу в театр.

Столик нам подготовили немедленно: ужинали мы рано, да еще старшая официантка видела, как мистер Адамс высаживал нас из лимузина, и это тоже сыграло свою роль.

За ужином официант предложил вино, произведенное на собственных виноградниках ресторана. Мама согласилась.

Я выпил бокал красного, отлично гармонировавшего с едой. Вино взбудоражило меня, завело с полуоборота. Я сказал об этом маме.

– Дэви, ты много пьешь? – Мама искоса посмотрела на меня и подалась вперед. – Просто формально по нью-йоркским законам ты до сих пор несовершеннолетний, да? Хотя выглядишь старше.

– Дело не в том, как я выгляжу. – Я пожал плечами. – В любой момент могу приплатить человеку, который купит мне спиртное. Просто я не знаю… Ведь папа…

– А-а, ты боишься тоже стать алкоголиком? По-моему, слишком сильно беспокоиться не стоит, если это твой первый бокал спиртного… за какое время?

– Месяца полтора назад я пробовал шампанское. Не особо понравилось.

Мама кивнула:

– Вот следить за этим нужно, а зацикливаться не стоит. После переезда в Калифорнию я боялась того же. Психотерапевт убедил меня, что у моих проблем иные причины.

Вдруг на свете есть тайная организация «Анонимные прыгуны»? «Привет, меня зовут Дэвид Райс, я прыгун». Мама-то на прыгунью не похожа. Впрочем, как выглядит прыгун? Я хотел поделиться с ней, но ужин шел так гладко, не хотелось портить его признанием в паранормальных способностях или – боже упаси! – рассказом об ограблении банка. На моей памяти мама назвала меня вором всего раз, когда я украл игрушку у соседа.

«Гранд-отель»[8] мне очень понравился: прекрасная постановка, чарующая музыка. Из персонажей мне особенно пришелся по душе мистер Крингеляйн, смертельно больной еврейский бухгалтер. Два Джимми – темнокожие официанты-артисты были тоже хороши. Финал получился отличный, но одна деталь глубоко меня взбудоражила. Стареющая балерина ждет, что молодой красавец-барон встретит ее на вокзале. Ни ее агент, ни ее компаньон не говорят ей, что накануне вечером Крингеляйн умер. Низость, какая низость, доброта с тенью предательства! Балериной манипулировали, чтобы она не перестала танцевать… Какая низость!

Мама пожала плечами:

– Очень жизненно. Может, даже слишком. Зато реалистично.

Предыдущую ночь мы оба спали плохо: очень боялись предстоящей встречи. Поэтому, едва мистер Адамс привез нас домой, отправились спать.

Следующим утром, когда мы усаживались в лимузин, я заметил, как Уошберн смотрит на нас в окно. Я сделал вид, будто его не заметил, но невольно вспомнил пистолет, что в тот раз был у него в руке. Интересно, как он вернулся из Центрального парка?

Мы позавтракали на Верхнем Вест-Сайде, потом мистер Адамс доставил нас к Метрополитену, и мы осмотрели передвижную выставку французских импрессионистов, которую привез музей из России.

– У тебя абонемент в этот музей? Как часто ты сюда приходишь?

Я пожал плечами:

– Стал чаще, с тех пор как купил абонемент. Но я заглядывал сюда, еще когда жил на Манхэттене.

Выставка нам понравилась, хотя посетителей в воскресенье было много и вели они себя отвратительно. Например, мама рассматривала картину, а одна женщина взяла и встала перед ней, загородив обзор. Мама отвела меня в сторонку и спросила:

– Людей специально учат вести себя по-нью-йоркски? Иначе такая грубость просто необъяснима. – Мама нахмурилась. – Да, наверное. Поведение в семье – та же учеба. Проблемы и неблагополучие передаются из поколения в поколение. Господи, надеюсь, не все жители Нью-Йорка из неблагополучных семей!

– Среди местных жителей немало дружелюбных. Я, например.

– Ха, ты – продукт импортный, в Нью-Йорке однозначно чужой.

– Ну, тогда мистер Адамс.

Мама кивнула:

– Да, я уверена, дружелюбных здесь много.

Я позвонил мистеру Адамсу с таксофона, и он забрал нас от главного входа. До Международного аэропорта имени Джона Кеннеди добираться предстояло около часа.

– Знаю, что времени у нас предостаточно, – начала мама, – но хочу убедиться, что мне дадут место у прохода. Терпеть не могу сидеть в середине или у окна.

По дороге в аэропорт мама уговаривала меня обратиться к психотерапевту.

– Ты что, считаешь меня сумасшедшим? – спросил я, слегка расстроенный и слегка обозленный.