Телепорт

«Иди к ней! – толкало что-то изнутри. – Иди немедленно».

Меня так и подмывало прыгнуть, но холодный голос рассудка проговорил: «Подожди! Тебя она любит. Но полюбит ли прыгуна?»

Судя по звукам, Милли высморкалась:

– Терпеть не могу то, как течет нос, когда я плачу.

– Извини, что довел тебя до слез.

– Да замолчи ты, дурачок! Говорила же я тебе: плакать хорошо и полезно. Ты сделал мне подарок, а это повод радоваться, а не грустить. Плачут не только от горя. И ты не дурачок. И я люблю тебя.

Иди к ней! Подожди… А-а-а-ах!

– Я люблю тебя. Хотел признаться тебе, еще когда позвонил сказать о смерти дедушки, и уже начал говорить…

– А я-то гадала…

– Признаваться было страшно. Мне и сейчас страшно.

– Рада это слышать, – серьезно проговорила Милли. – Такими словами не бросаются.

– Тогда почему мне хочется повторять их снова и снова?

– Может, потому, что глубоко их чувствуешь. У меня есть теория относительно этих слов. Их нужно говорить искренне, но не так часто, чтобы дошло до тупого, дешевого автоматизма. Их нельзя уподоблять фразам вроде «С добрым утром», «Простите» или «Передай мне масло», понимаешь?

– Думаю, да.

– Но если хочешь, сейчас ты можешь сказать эти слова снова.

– Милли, я тебя люблю.

– Я тоже тебя люблю. Сейчас я лягу спать, но вряд ли смогу заснуть. Думай обо мне, ладно?

– А то как же!

Иди к ней. Иди к ней, иди к ней!

Милли засмеялась:

– Спокойной ночи, любимый!

– Спокойной ночи, любимая.

Милли отсоединилась, а я изумленно уставился на трубку. Потом я прыгнул в Стиллуотер, к ее дому, и смотрел на окно ее комнаты, пока в нем не погас свет.

В поисках подарка для Милли я вспомнил кое-что, примеченное в сувенирной лавке Метрополитен-музея. Я попробовал прыгнуть на лестницу музея, но ничего не вышло. Быстро, чтобы не растерять уверенность, я прыгнул в Вашингтон-сквер-парк.

Никаких проблем.

В музее я был лишь раз, с Милли, неоднократно планировал заглянуть туда еще, но так и не собрался. А может, просто плохо его помнил.

Чем чаще я прыгаю, тем больше мест нужно запоминать, чтобы прыгать в них снова. Мне что, раз в неделю прыгать в каждое знакомое место, чтобы освежать воспоминания?

Пора купить новые игрушки.

На Сорок седьмой улице я без труда потратил две тысячи долларов. Вот мои покупки: видеокамера под восьмимиллиметровую пленку; видеоплеер для кассет с такой пленкой; блок из десяти двадцатиминутных кассет, два никель-кадмиевых аккумулятора; один внешний быстрозаряжатель для аккумуляторов.

Часом позже, зарядив батарею и прочитав руководство по использованию камеры, я прыгнул на площадку для крокета в западной части Центрального парка. Пересек ее и поднялся к Восемьдесят первой улице, где находится Метрополитен. Там я потратил несколько минут, снимая неприметную нишу у дверей музея: для начала снял саму нишу, потом встал в нее и снял панорамный вид. Запахи и зрительные образы я комментировал, наговаривая в микрофон.

Потом я прыгнул домой, извлек кассету, аккуратно написал на ней: «Художественный музей Метрополитен г. Нью-Йорка, лестница у главного входа». Вставил кассету в плеер, подсоединенный к моему двадцатипятидюймовому телевизору, и просмотрел отснятое. По качеству ролик получился великолепный.

Теперь проблем с прыжками в музей возникнуть не должно. Я только что побывал там и смотрел внимательно. Однако, если не заглядывать туда с полгода, воспоминания поблекнут. Я надеялся, что тогда кассета с записью станет мне хорошим подспорьем.

Там видно будет.

Я купил подарки Милли и остаток дня провел, снимая места, в которые прыгал не слишком часто. Если места оказывались чересчур людными, я менял их на ближайший закоулок. Так, в аэропорту Орландо я освоил новый уголок меж двумя колоннами, в Сосновых Утесах – местечко меж кустами на площади напротив офиса Лео Силверштайна. В Стиллуотере я нашел проулок неподалеку от дома Милли. В Станвилле выбрал места за мусорным баком у «Дэйри куин», между изгородью и зданием городской библиотеки и у отца на заднем дворе.

Пришлось купить еще два блока кассет и полку, чтобы хранить их.

Так я провел вторник, а в среду рано утром прыгнул в аэропорт Орландо и на маршрутном автобусе добрался до Диснейуорлда. Автобус приехал за двадцать минут до открытия парка. Я нашел и тщательно осмотрел место в кустах, прыгнул домой за камерой, вернулся и занял это место. Место на территории парка я тоже заснял. Охрана в Диснейуорлде отменная, и я старался выбрать место, не попадающее в объектив камер слежения. Почему-то мне казалось, что сейчас ко мне подскочит Микки-Маус и закричит: «Игра окончена! Игра окончена! Хи-хи-хи! Гуфи, надень ему наручники!»

Несколько раз за день я едва не прыгал в людных местах, потому что уставал от очередей. Ненавижу очереди, но рисковать нельзя. Я ведь смогу прыгнуть сюда в любой момент, либо рано утром, либо вечером, перед самым закрытием, когда поток посетителей схлынет.

Жаль, здесь нет Милли! Вместе с ней и в очереди постоять можно.

Неожиданно всплыло воспоминание о давно забытом: в следующий приезд к деду мама собиралась взять меня сюда, в Диснейуорлд.