Течение времени

– Ищут в вашем чемодане коммунистическую литературу для распространения в США. Не беспокойтесь, не первый раз. Сегодня же привезут в гостиницу чемодан, но с поломанным замком.

Он написал адрес гостиницы и багажную бирку пропавшего чемодана, передав дежурному по залу получения багажа, после чего они поехали в гостиницу «Веллингтон» в центральной части Нью-Йорка, на Манхэттене.

– Гостиница рядом с «Амторгом», в ней мы всегда бронируем номера для советских граждан.

Не успел Алексей Петрович осмотреться по сторонам, как в дверь постучали и внесли его чемодан, как и предсказывал Денисов, со сломанным замком.

– Будем надеяться, что они не украли сувенир, предназначенный для вас, – буханку черного хлеба. У вас на черный хлеб как будто дефицит?

– Точно, точно. Большое вам спасибо. Сегодня же соберем гостей и устроим торжественный обед с черным хлебом – каждому по кусочку, а корочки разыграем.

Два дня Денисов возил Алексея Петровича по Нью-Йорку, а на третий день отвез в аэропорт на самолет для перелета в Чикаго, где и должна была проходить конференция.

Летел Ларин вторым классом в полупустом самолете, покормили очень вкусно и обильно, и не успел он освоиться в полете, как объявили, что самолет идет на посадку. Аэропорт в Чикаго огромный, сориентироваться и разобраться, как доехать до отеля «Хилтон», где проходила конференция, было непросто. У Ларина еще с студенческих времен сложилось представление, что русским языком владеет значительная часть человечества. Его поездки в Польшу, Чехословакию, ГДР, Болгарию проходили без каких-либо затруднений в общении, даже в КНР его понимали многие инженеры.

И вот теперь, попав в США, уже в аэропорту он понял, что русский для американцев, как для него китайский. Впрочем, и французский они не знали – они говорили на своем родном и самом распространенном в мире языке – английском. Ларин стоял с разговорником в руках и на его обращения: «Hello, listen, please! Where is the “Hilton” hotel?» – никто не реагировал, или пожимали плечами, или бросали «sorry, sorry», пробегая мимо. Так продолжалось с полчаса, и он стал чувствовать себя крайне неловко, ему было стыдно, как будто он просил у спешащих куда-то людей что-то неприличное. Скорее всего, они его не понимали и он начал спрашивать, как попасть в отель «Хилтон» и по-французски, и по-русски. Вдруг возле него остановились двое, и один из них на ломаном русском сказал, что они едут в отель по соседству с «Chicago Hilton».

– Идемте, пан. Пару шагов, motor-car and little motor bus, понятно, поедет. Идем или идемте, так? Добре?

Ларин понял, что его выручают поляки.

– Пан, thank you, вы поляк? Sorry за мой вопрос.

Джентльмен посмотрел на Ларина с некоторым удивлением и тут же громко, может быть даже с восторгом или гордостью, воскликнул:

– No! I am not Polish! Я амэрикан, Я амэриканц, – и, поднял руку вверх, как бы подчеркивая важность своих слов.

Они шли рядом, и джентльмен c достоинством несколько раз повторял:

– Я амэрикан, я амэрикан.

– А я из России, Russian, пан, вы поняли?

– Yes.

И Ларин неожиданно для себя понял истину, очевидную для всех американцев: в своем национальном клубе или общине, или еще в какой-то общественной организации они поляки, греки, евреи, немцы, итальянцы, а наверху, на государственном уровне они – американцы, и, по-видимому, этим гордятся, во всяком случае те, кто преуспел на новой родине, или точнее – новой стране обитания.

«Хилтон» отличался от других отелей, как позднее узнал Алексей Петрович, своими большими размерами и меньшим числом звездочек, что, как правило, устраивало туристов и большую часть участников конференций благодаря умеренной плате за номер. Отель занимал целый квартал. В вестибюле сидели, стояли, говорили, звонили по телефону и распоряжались менеджеры, мелькали портье и прочая прислуга – одним словом, царила суета, в которой проглядывался порядок.