Тебе и Огню

 «Такая пытка - попытки летать...».

 Голос гёзов...

 - Тинку, что ли? - спрашиваю я. - Ясно зачем!

 Кто вы, гёзы?..

 Грёзы мои...

 Да я в самых мельчайших и до боли дотошных подробностях могу рассказать...

 - Рест, - говорит Лена, я жду. Мы идём?..

 Вот они грозные гёзы грёз: зачем?

 Только когда из кучки Жориного пепла удалось слепить алмазинку... ну так... углеродную слёзинку, не дотягивающую до карата, мне удалось самому себе ответить на этот...

 Хм, зачем?..

 Дурацкий вопрос!..

 Всегда и во всём надо отыскивать наиболее значимое... Значительное... Знаковое...

 Во всём...

 Я до сих пор ищу ЭТО в Тине...

 Во заноза-то!..

 Ясно, как день зачем: чтобы не ослепнуть. Не превратиться в воск. Трудность и в том, что духа в Тине аж 99,9%! Остальное - Тело!.. Вот с этой десятой долей процента приходится жить. Это трудно? Это просто невероятно трудно! Безнадежно! Невыносимо! Вот и тянешься всем своим существом к её Духу, чтобы прорастать в это божественное тело. Попробуй тут жить! Мука, мука! Ад! Это как росток сквозь асфальт...Вот и сейчас, вылупив свои зелёные - вглядываюсь, выискиваю...

 Пытаюсь в пытке...

 Ишь, следопыт-то... Пытливый!..

 Ясно зачем?..

 Ишь...

Глава 2.

  - ... да, так вот, - говорю я, - мне казалось, я знаю эту породу людей, которые сомневаются в каждом своём шаге. Такие никогда не вызывали во мне...

 - А у тебя есть его текст на айфоне? - спрашивает Лена.

 - И на айфоне, и так... Ты читай-читай...

 - Да мне, по правде сказать, не совсем удобно. Всё-таки чужие страсти...

 - Ничего страшного, - уверяю я, - вообще это не только мне адресовано - миру. Ну, хочешь я сам прочту. Для меня важно, что ты об этом думаешь.

 - Ты меня просто спас, - говорит Лена, - знаешь... чужие письма...

 - Это - не чужой, это... Ладно, слушай...

 Я читаю:

 «Есть люди, которые приходят в твою жизнь, чтобы подарить тебе целую жизнь и увести тебя в совсем другой мир. Открывают двери, а за ними лето и море...».

 Я отрываю глаза от текста, чтобы убедиться, что Лена слушает. Слушает. Я продолжаю. «... есть такие, у которых нет своего мира и поэтому они просто хотят стать частью твоего... ну, хоть вот тут в уголочке...».

 Лена кивает и пожимает плечами, мол, есть и такие, и глазами указывает на угол комнаты, где мы читаем - «... тут в уголочке...».

 «...а у меня уже есть человек, который подарил мне свой мир такой, какой у него был, он бы подарил лучше, но у него просто не было другого и, наверное, нам в этом мире не нужны никакие параллельные Вселенные и другие миры...».

 Я снова смотрю на Лену, она снова кивает - наверное...

 «... ну если только в гости...» - читаю я.

 «... коронована гордостью, или гордыней: живешь... взрослеешь не по четкой родительской схеме, а как жизнь учит - вне ложной морали любого толка... и в постели вопреки команде «руки поверх одеяла!» я сворачивалась клубочком-ладошки между коленок и никогда не понимала этого нацистски внезапного сдергивания с меня одеяла нашей воспитательницей... взгляд направо-побег...налево-к стенке...».

 - Извини, - говорит Лена, - там, кажется, нам звонят. Где наши телефоны?

 Она встаёт и уходит. А я не знаю, зачем я читаю ей об этих «руках поверх одеяла, о побегах... Читаю дальше.

 «... учишься смотреть волчьи и ощущать себя волчьим выкормышем, случайно подброшенным в человеческую семью... Живешь и подспудно знаешь, что гнев твой страшен, что оскал-прекрасен, что перекатываются под такой человеческой кожей и там над губой и в горле волчьи вольные, скрытые до поры рыки... что под косынкой на девчоночьей шейке-следы вчерашних неумелых поцелуев... и это - просто ходьба в нехоженое и очень далеко от любой из страстей... Наверное, мама моя, когда опомнилась хотела бы пришить меня к юбке...никуда не отпустить...но я приходила, пропахшая лесом и костром и в мои глаза-свечки было больно смотреть... возможно в память об этом никогда не пыталась ни на полсна, ни на полшага, ни на полшва пришить к себе мою рыжую девчонку...».

 - Позвони Юле, - входя, говорит Лена, - она снова собирается в Ауровиль.

 - Зачем? - спрашиваю я.

 - В Ауровиль? - спрашивает Лена. - Ну ты же знаешь, что она теперь... На!

 Она вручает мне мобилку.

 - Зачем звонить? - спрашиваю я.

 - Сами разбирайтесь, - говорит Лена. - Ну и что ты ещё тут без меня вычитал?..

 Я не знаю, что ответить, говорю:

 - Да так... Что-то волчье и юбочное... в полшага, в полсна...

 Надо всё-таки позвонить, решаю я, надо сказать ей несколько слов на прощание...

 - Волчье? Лубочное? - переспрашивает Лена.

 - Я счас, - говорю я, - подожди минутку.

 - Телефон возьми...

 Она даёт мне мой телефон.

 - Зачем? - спрашиваю я.

 - Иди-иди, я подожду... Что тут надо читать, - спрашивает она, взяв айфон, - это?

 - Без меня - ничего, - говорю я, вставая.

 - Что так?

 - Так!

 Я выхожу на улицу... Стынь жуткая... Половина второго ночи... Спит уже, думаю я о Юле, спит наверняка... Но ведь только что вот звонила. Среди ночи. На неё это не похоже - режим! Что-то грохнуло? Что случилось?

 Холод просто собачий! Вся кожа взялась пупырышками... От холода ль?

 Что там у неё, у нашей Юли стряслось?

 Позвонить?