Театр ужасов

Тороплюсь. Думать уж некогда. Скорей, скорей… Ровняю, складываю, перекладываю рваную в середину. Пригладил. Опять ахи, охи…

– Извините, автомат деньги возвращает.

– А вы по одной попробуйте, – советует старый черт, и кочерга возникает:

– Ага, по одной… полчаса возиться будет…

– Хорошо, хорошо, я попробую надвое пачку разделить…

– Такие мятые деньги…

– И откуда такие мятые…

– Вам не все ли равно…

– Нам-то вас ждать.

– Выходит, не все равно…

Чтоб тебя!.. не принимает последнюю… рваная… Ладно, пойду…

– Извините, что так долго…

На улице ветер, поземка. Что делать? Проклятые деньги! Проклятая ситуация! Не хочу ненавидеть… не должен… противное чувство разрушает меня. Неужели я до конца жизни так и буду носить в себе ярость, ходить в банкомат?..

Ветер меня толкает, и я ухожу в сторону, прячусь в заветрии. Не усну я сегодня, будут перед глазами стоять мятые купюры. Знала бы ты, кочерга, как мне достались эти мятые… Перевели б, хотя бы с месяц этого не было бы… О, как я устал!

Допустим, деньги все-таки из Москвы придут, что я скажу в нашем налоговом департаменте? Что скажу… Договор покажу. Черным по белому. Ага, на русском языке. Попросят перевод, заверенный нотариусом… Черт. Сколько это будет стоить? Столько же, сколько и проценты. Точно. Имеет ли смысл… Да ни хуя смысла не имеет! Ни хуя вообще! Все хотят свои проценты. Все! Или попросить справку… Дадут мне москвичи такую справку? О том, что они сняли с меня налог, как с иностранного автора? Между прочим, 31 процент. Больше, чем то, что снял бы наш налоговый департамент. Злости не хватает, когда думаешь обо всем этом! Они в любой момент могут закрыться. Москва – город призраков. Петух кукарекнет, рак на горе свистнет. И все пропало. Все. Ни следа не останется. Серия закрыта, наше вам с кисточкой, сорри, так получилось, что издательство больше вас не тянет, ни вас, ни вам подобных иностранцев, простите, но бабло переводить за границу слишком дорого и немного стремно, знаете ли, санкции, то да се, всемирная напряженка, мы на мели, все на мели, никто не выигрывает в эти дни, все только теряют, рубль падает, а евро не падает? Обвал всех рынков и моральных устоев, о чем вы говорите, прощайте! Они растворятся, да они даже ничего мне не напишут, ничего не станут объяснять. Какие гонорары, ты что? Шланг в руки – и вперед, убирать цех! напялил маску, и – пошел на огни! тебя ждут с ружьями, ха-ха! помылся, переоделся, сел в автобус, поехал, пожрал, лег спать, уснул и не показывайся! какая литература? забудь! слушай, ты – рабочий-зомби, вот ты кто, понял, ты даже говорить не должен, просто мычи, рычи, фыркай, пускай слюни и вой, там опять приехали, привезли три тонны, разгружай, упаковывай, получите почасовую, десять в час, что, не нравится? Хорошо, другую бригаду попросим. Незаменимых нет!

Девятый круг

Я люблю уйти через шлюз, ускользнуть змеей под землю, но сегодня я отправляюсь в Театр. Я постараюсь уйти незаметно, пройду мимо, даже если со мной поздороваются, я не заговорю, если меня окликнут, я не стану оборачиваться, я пойду сразу мимо, к забору, по дороге, не обращая ни на что внимания, моя цель – Театр, я иду наверх. Я не пойду высоко, и лень, и колени ломит. Больше люблю Лабиринт, погулять под землей в тишине (хотя там порой так давит на уши, что кажется, будто море шумит неподалеку), но сейчас, после дождей, там воды по колено, поэтому я отправляюсь наверх.

Я вижу, здесь много движения, литовцы и поляки приехали праздновать Ужгавенес, не первый год они приезжают; пахнет блинами, слышна их громкая звонкая речь, женщины смеются, меня это тревожит, я не хочу с ними пересекаться. На большой поляне поднимают шатер, а в стороне от шатра, метрах в ста, среди березок натянули канаты, будут бои, символизирующие битву Канапиниса с Лошанинисом. Эркки сказал, что хочет участвовать, и я должен буду снимать, вечером будет костер и большая пьянка, концерт литовских металлистов, польский индустриальный рок-хоррор, иллюминация, большой костер и большая-большая пьянка. Но до вечера пока далеко, есть время погулять по Театру. Надеюсь, там нет никого.

Я стою у входа. Прежде чем войти, надо собраться с силами. Эту лестницу нахрапом не взять: очень длинные пролеты. Всюду бродят люди, незнакомые лица, мальчики и девочки в колпаках со свистульками; дурашливая визгливая музыка, трещотки, ложки, аккордеон, собачий лай, два клоуна бегают вокруг шатра и, дубася друг друга надувными дубинками, орут: Бим!.. Бом!.. Нет, Бим!.. Нет, Бом!..

Они готовятся. Шатер растет, как исполинский гриб.