Театр трагедий. Три пьесы

И несколько коренастых уток.

К счастью, мое появление никого не удивило;

но что такое счастье?

Мои одежды были изорваны колючим кустарником здешних лесов,

Я выглядел нищим пастухом,

думаю, даже здесь мне не нашлось бы места.

Но на самом деле теперь я был сделан из иного теста; несчастье?

И мне нужно было найти в городе временный ночлег

иль дешевый кров.

Но не думаю,

что претерпел бы в свой адрес здешнего хамства.

Тут увидел я Анетт в сиянии проказницы луны.

Она шла ко мне навстречу, скорее плыла или парила,

Словно себя царицей провозгласила:

ее волосы и платье развевались на ветру.

Я так больше не могу! – сказал я себе сквозь отражение слезы.

Она прельстила, и весь мрак собой затмила.

В чудовище меня превратила,

я ждал, когда расстояние приблизится к одному метру.

Не задумываясь, выхватил я шпагу, вперед направив острие.

Я слышал, что горожане огляделись

и стали наблюдать за незнакомцами.

Анетт остановилась и коснулась пальчиком

до наконечника острой шпаги.

Разные лики, судьбы блики, но мы были целое, одно.

Кто чист словно гладь воды,

а кто за спиной с сумой наполненной пороками.

Всегда были для людей другими, вампирами,

нет, просто иными, не расколдуют нас даже маги.

Маркиз Парадиз:

Анетта, если вам дорога ваша жизнь, не приближайтесь.

Убить ангельское существо я не способен, но ранить…

Уходите, так далеко, что не найдут ваш кровавый след.

Но для начала в одном мне признайтесь.

Скажите правду, она может ничего не значить…

Анетт, вы любите меня или нет?

Анетта:

Ранить; свою любовь?

Мой мрачный принц, ваше сердце слишком чисто,

чтобы совершить такое зло.

Вы всё еще боитесь, вампиром быть, страшитесь.

Но это благодать; и вы не вспомните ту прошлую

вязкую кошмаров топь.

Я вам отвечу, мое сердце только вам отдано,

и только в вас отныне влюблено.

С прошлым, как и я, проститесь.

Но я вижу в ваших влажных глазах жажду мести.

Ну что ж, я дам ее вам сполна; мы часто каемся за свои желанья.

Увы, в наших жизнях были одни страданья;

замкнутый однообразный круг.

Я вам обещаю, вы не посрамите своей чести.

Так примите мои искренние покаянья,

Чрез плоти истязанья; мой милый друг…

* * *

И Анетта, после слов, сделав шаг,

проткнула себя насквозь моей же шпагой.

О, ужас, окружил со всех сторон мою боязливую душу.

Я не отпустил орудие убийства,

а она медленно шла вперед, пронзая свой живот.

Кровь ее, скользя по лезвию, стекала мне на руку,

я был словно убит ее же раной.

Анетта, дойдя до чашечки, за плечи меня нежно обняла,

затем поцеловала, увлажнив мою сушу.

Незабываемое ощущенье, любовь и смерть,

ненависть и страх, спутались в один клубок.

Закрыв глаза, я очутился в сказочном мире, пестрых афоризмов.

Где мы одни, застыли в поцелуе, словно статуи вечной любви.

Безмятежных и бессмертных; она пожертвовала собой ради него.

И во всем этом мире, мириады смыслов.

Теперь и мои руки тоже в крови.

Создали целый уникальный неповторимый мир из ничего.

Но затем кто-то меня потянул назад,

и, упав, я ударился об твердую землю.

Открыв глаза, увидел множество людей,

все в черных мантиях и рясах, похожие на тину.

Я видел, как уводят куда-то Анетту, а меня тут же веревками связали.

Руки затянули тугими узлами, а на шею надели символическую петлю.

Натянули на глаза черную повязку, и повели, толкая в спину.

Убийца! Убийца! – вслед горожане безудержно кричали.

Глава VI

Искусство – искусственно.

* * *

Маркиз Парадиз:

Сей история, представлена пред вами,

Непростительного грешника иль праведного послушника.

Волк иль в образе заблудшей овцы.

Решать вам и судить пред Всевышнего очами,

Но можно ли распинать того, кто невиновен, вы сотворите мученика.

Всё уже предопределено, и повторюсь, руки мои и ныне чисты.

* * *

Инквизиторы, ропща, медленно из зала удалились.

Словно ночь стала вечной, и длится тысячи часов.

Перед маркизом свеча, словно жизнь, истлела, но еще горела.

Наверное, вся стража собралась,

взглядами любопытства в пленника углубились.

Словно приехал бродячий цирк, шутов, карликов и акробатов.

Он всем телом ощущал, что в нем произошла перемена.

Теперь он слышал биение людских сердец, недремлющий механизм.

Как по их венам, течет вино, под названьем кровь.

И жажда, агония, разрастающаяся изнутри, жгла.

Усиливалась, с каждым часом; но им правил героизм.

Голос его охрип, не от рассказа, а от души, что кричала вновь и вновь.

Освободиться, она желала.

Маркиз Парадиз:

Милейший, ответьте на вопрос…ответьте не бойтесь, всего один.

Что с девушкой, той,

что была со мной в ту страшную и великолепную минуту?

Больше мне ничего ненужно,

остальное вы сами предоставите с лихвой.

Но я счастлив, потому что нашел самую одинокую из всех ундин.

И теперь, я в десницах и приклоняюсь чуду.

Лишь ваш ответ в состоянии причинить мне боль.

Стражник:

Она жива, но насколько, лишь Господу известно.

Вы рассказывали чудесные сказки, но, как правило

В любой легенде, есть доля правды.

Но я верю вам, скажу вам честно,

И что бы это не значило.

Я всегда буду стоять на стороне правды.

Маркиз Парадиз:

Удивительно, слышать подобные слова в этом месте.

Где люди, скрыв лица, во лжи скрывают правду,

а в правде видят ложь.

Господин, сотканный из чести,

покиньте этот земной и от этого нелепый суд.