Театр трагедий. Три пьесы

Не плачьте о Боге, ибо безгрешен Он,

но плачьте о себе, о ближних плачьте.

И внемлет человек гласу Духа.

Ныне и я слезы горя с лица сотру.

Господа молитвою почту и о прощенье вопрошу.

Мы мало знаем, ибо Ты есть много.

Мы отступились рано, но нас Ты не суди.

Воля наша Тебе знакома, сокруши нас повеленьем грома

Соблюдением сего закона.

Мы крестимся не кандалами, но свободными руками.

Все помышленья наши знаешь Ты,

до их рожденья и облачения в слова.

Восхвалим же Твое Благодеянье, ту жертву, то страданье

Нас ради, прими и наше состраданье.

Прости – глагольте все. – Мы не ведали что творили.

Смилуйся. – глагольте все. – Слезами Тебя мы окропили.

Тебя воскресшего мы более возлюбили.

Как человек Ты принял плоть, но человек нам чужд.

Но в изобилье наших нужд.

Просим Троицу Святую.

Ты возложил на нас воплощение Свое,

и многие посмели Тебя уразуметь.

Не столь чутким ты сотворил наш слух,

Или гордыня нам уши возымела заложить.

Слепые прозревали, спящие вставали, мертвые воскресали.

О, род людской, сколько надобно тебе еще чудес?

Душа (видимо) – темный лес.

Зло там прячется в тени, добро мерцает огоньками света.

Нам Царствие Небесное открыто, но у смерти ждем ответа.

Знайте же – смерть погибла, и ад в развалинах лежит.

И вы, грех творящие –

ужель хотите к мертвецу в долину смертной тени?

Где сокровища земные грудой свалены холмом.

Где страсть явит свое истинное обличье и дух тот черный

Покой у всякой мысли отберет,

там, где солнце утром уж не взойдет.

Но тот обретет жизнь в Свете, кто от страсти отлучен.

Кто от мира отрешен, кто невинен пред Отцом.

С надеждой уповаю, сподобитесь и вы благочестию святому.

Вы именуете меня пророком, но пророчество мое всего одно.

Суд неведом сроком, но срок ведом Судом.

Посему внимайте Слову во всех летах.

Ибо вот ты есть, и вот ты уж прах.

Я, имеющий познанье,

излагаю честно божественное посланье.

И если вы внимаете словам моим.

Значит, не столь жестоко я был гоним.

Простим!

Занавес опускается. Пьеса окончена.

Пьеса “Синедрион”.

Автор Евгений Козлов.

Рукопись написана в 2012 году.

Пьеса отреставрирована и опубликована автором в 2021 году.

Чудовище

За сценой повествуется о событиях, кои будут, происходить на сцене по сюжету пьесы, со слов Маркиза Парадиза, некий взгляд в прошлое, в VI и VII главах как рассказчик, актеры в свою очередь озвучивают диалог заданных ролей.

Глава I

Уродство тела для духа не помеха, но для люда жестокого потеха.

* * *

Скажите мне, кто из нас уродлив?

И с гордостью покажу вам на себя.

Кого страшатся даже крысы и в страхе крестятся маркизы.

Но дух мой чист и ныне руки, не лгу, желая, вам напомнив.

И поклонюсь, прощенья у зрителей прося.

Меня зовут к себе далекие черные мысы и шепчут шумные балконные карнизы…

Вы не верите, так созерцайте мой неповторимый лик,

В коем виден пес, овца или пастух.

Иль зверь в нем спрятан, рыщет, в поисках невинной крови.

В очах моих прекрасный свет и нимб поник,

Но огонь не убиенный, живет и здравствует, то святого дух.

А вы любезные, склонились надо мной, словно вороные стаи.

Скажите мне, кто из вас теплом не избалован.

И с тревогой зажгу перед собой свечу.

Пусть развеют ваши порочные мысли,

не наступит зарождение корысти.

Вам известно каждое имя, город, что не основан.

Постойте, благородные злом, на смерть я не спешу.

Не считайте мои часы, это только числа,

можете пока что осмотреть мои жуткие поместья.

Я был богат, и в подчиненье у меня, было около десятка слуг.

Поверьте каждому мною изреченному слову,

ведь это последние мои слова.

Лишь недоверие и срочность пронзает мое сердце словно шпага.

Я был богат, но золото не одурманило меня, я был не так уж глуп.

Поведаю вам печальную историю, про жизнь под именем – судьба.

Воспоминания кружат, словно их напоила брага.

Пока живы мои старанья, не напрасны покаянья.

Но в чем вина, где непростительный проступок?

Я жду ответ, но инквизиция помолчать дает совет.

От начала до конца, я знаю жизнь, и не нужны мне предсказанья.

Налейте ветхого вина, и не жалейте кубок.

Ищу глазами святого свет, но нужно ждать,

когда наступит эпитафии рассвет.

Мое безумие и грех в устах усталых.

Лишь лицо, что скрывает тень, всё также неизменно

Ужасно, вселяет жуткий страх в любые зеркала.

Мое орудие не смех; в душах не упокоенных.

В вас зло, что покрывает плащ и маска, всегда неугомонно

Страшно, нет, ведь вашим злодеяниям нет числа.

Но опустим комплименты и возобновим допрос.

Вы жаждите познать?

Ну что ж, преград не стало в сердце героя,

также светло в пещере отшельника изгоя.

И оденьтесь, потеплей, ведь от слов моих, вас окутает зимы мороз.

Так позвольте рассказать!

Ну что ж, время память не украло, но нет в душе моей покоя.

* * *

История, не начиналась, а длится, и по сей проклятый день.

В Замке Парадиз, где обитало несметное полчище огромных крыс.

То люди были, а не звери.

Чернеющие стены хранили в себе чужие мысли,

тайны воздыханий и потерь.

В Замке Парадиз, где смотришь в бездну сверху вниз.

То бремя было и трагедии мертвое доселе семя.

Парадиз – словно чей-то детский каприз, не стар, не нов.

Каждого человека, что бродил по комнатам, пронзал озноб,

И страх вселялся, не свой, чужой, но уходил порой.