Театр отчаяния. Отчаянный театр

А как иначе, если все полгода, каждое утро после подъёма мы всем личным составом курсантов Школы оружия писили в пролив. Это называлось «перессык».

В шесть часов утра очень громко во всех ротах включали Государственный гимн, и дежурный старшина орал во всё горло: «Рота, подъём!» Мы вылетали из-под одеял, очень быстро надевали ботинки на босу ногу и бежали на выход, где в дверях возникала давка.

Из всех ротных помещений одновременно вытекали вереницы заспанных, ещё теплых со сна мальчиков. Отовсюду летели крики: «Бегом! Ещё бегомее!.. Не спать, суки!»

Мы бежали к берегу пролива и к тоненькой речке или, лучше сказать, к большому ручью, который огибал территорию Школы оружия, разрезая пляж и вытекая в воды Мирового океана.

Каждая рота знала куда бежит. Две роты выстраивались вдоль ручья, остальные – вдоль берега пролива. Строго по команде мы приспускали трусы и писили. Наша рота писила в пролив непосредственно.

Все полгода каждое утро я писил, глядя на город Владивосток. В начале лета мы делали это, освещённые свежим и ранним июньским солнцем, потом мы писили на рассвете и до него, в конце октября мы, всё так же, в синих трусах и ботинках, совершали перессык в темноте, глядя на огни Владивостока. Так что я видел пролив, и бухту, и город при любом освещении.

На перессык мы не обижались и не видели в нём насилия над собой. Дело в том, что в Школе оружия канализации не было изначально. Под всеми туалетами находились выгребные ямы. С их откачкой всегда случались какие-то проблемы, так что ротные туалеты для курсантов были закрыты. Ими пользовались только офицеры и старшины. Умывальник нам открывали только утром и только на десять минут. Восемь кранов, двести пятьдесят мальчиков… Умываться удавалось не каждый день. Про бритьё лучше даже не вспоминать.

В Школе оружия были и отдельно стоящие туалеты. Их было сначала три, а потом один закрыли. Этими туалетами всегда можно было пользоваться в течение дня. В них ночью не пускали. Из роты ночью выходить без разрешения старшины было чревато серьёзными побоями и каким-нибудь наказанием, например, до утра стоять на подоконнике и следить в форточку, чтобы никто незамеченным в роту не вошёл.

Каждую ночь что-то случалось в связи с тем, что кому-то было невтерпёж.

Тут пытливый читатель должен представить себе такую ситуацию… Больше двух тысяч совсем молодых, здоровых людей просыпаются утром в одну секунду. Все они не имели возможности сходить в туалет с вечера. Им всем необходимо срочно как минимум пописить. На территории в лучшем случае три туалета с шестью отверстиями в каждом. Процесс получился бы очень долгий, и многие бы просто не дотерпели до своей очереди. При этом задача стояла, как можно скорее дать возможность всем справить утреннюю нужду.

Так что перессык был придуман умными людьми. Надо только было его осмыслить, структурировать и придать ему форму и статус обязательного элемента распорядка дня. Наверное, перессык был одним-единственным разумным и реально гуманным действием в Школе оружия.

А потом была долгая служба, полная самых разных событий. Долгая, долгая. Такая долгая, что казалась не только бесконечной, но и безначальной. К её окончанию мне уже не верилось, что я когда-то не служил.

С острова Русский нас сразу отправили на вокзал Владивостока и поездом через Хабаровск отвезли в город Советская Гавань. Оттуда грузовиком с тентом в посёлок Заветы Ильича. Там, в той самой бухте, в которой когда-то был затоплен прославленный походами и писателем Гончаровым фрегат «Паллада», размещалась 93-я бригада БЭМ (Большие эскадренные миноносцы).

Эта бригада состояла из кораблей со славным прошлым и совсем без будущего.

Сначала я попал на большой противолодочный корабль «Гневный». Этот прекрасный корабль обошёл весь мир. Четверть века, со спуска на воду, он гордо демонстрировал мощь и флаг своей страны во всех океанах и у берегов всех континентов. На почётном месте на «Гневном» сияли две бронзовые таблички, которые каждый день драили провинившиеся матросы. Одна гласила, что тогда-то и тогда-то на борту корабля побывал первый космонавт в истории человечества Юрий Гагарин. А вторая сообщала, что корабль посещал товарищ Хо Ши Мин.

«Гневный» был хорошо выглядящим стариком с трухлявым нутром. Стариком, который любил побрюзжать о настоящем и похвастаться давними заслугами. Он уже редко выходил в море, постоянно ломался, на нём частенько что-то случалось и с какого-то момента его стали в бригаде звать Гнойный.

Этот корабль был полностью укомплектован экипажем и значился как совершенно полноценная боевая единица. Хотя все понимали, что в случае чего, вероятность того, что «Гневный» по приказу выйдет в море, равнялась пятидесяти процентам.

Вот на него я и попал служить в боевую часть три, то есть в минно-торпедную команду. Проще говоря, в команду минёров. В моих документах из Школы оружия было записано, что свою боевую специальность я изучил и даже сдал нормативы. На самом же деле я впервые потрогал бомбомётную установку только на корабле.