Татуировка

Всему виной моя недальновидность и глупость. Наверное, разум мой был затуманен, коль я сразу не заметил столь очевидного обмана. Москарев все сделал именно так, как ему было нужно. Он знал наперед, что я найду его записи и сообщу о его следующей жертве. Не знаю, зачем он это все подстроил и затеял эту игру, но его арест, суд и последующая смерть – все это было распланировано заранее. Я все больше убеждаюсь, что та, кого он зовет Матерью, разумна и действует согласно своим планам. Сомневаюсь, что он мог придумать все это сам. Антон мне не помог в этом: он смотрел записи Москарева, но назвал их полным бредом.

А ведь Москарев не зря держал Артура в плену так долго: он, может, и не собирался его убивать. Его план на убийства был уже выполнен, и теперь Москарев отправился к своей Матери. Я уже чувствую, как меняется и наш мир. Выходит, что своим желанием поймать его я лишь помог выполнить план. Но с другой стороны – мог ли я поступить иначе? Мог ли оставить маньяка разгуливать на свободе? Единственное, чего я боюсь: что смерть Москарева ускорит возможное проникновение этой чуждой реальности в наш мир.

Догадки Андрея оказались верны. Москарев зачем-то устроил свою собственную поимку и даже предугадал смерть, избрав, правда, очень длинный путь. Он выстроил весьма непростую схему, действуя согласно повелениям Бездны. Что бы ни думал о ней Антон Михайлович, но отрицать странную связь Матери и Москарева нельзя. Трудно сказать, насколько верно Москарев интерпретировал ее желания, однако, если его план увенчался успехом, выходит, он наперед знал, что должно случиться. Как вообще такое возможно? Конечно, Смолин тоже встретил незнакомца и увидел его кончину до самой трагедии. Выходит, Бездна позволила ему заглянуть в будущее? Судя по всему, Москарев прекрасно существовал в ее мире и сейчас, даже после смерти, но какие преимущества это дало ему? Чем одарила его эта сущность?

Отложив дневник, Андрей занялся тетрадкой маньяка. Записей в ней было не так много, и большая их часть была повторением уже прочитанного им. Бессвязный бред о Матери, нитях и жертвах. Ничего нового в потоке больного сознания, кроме того, что было ему уже известно, Андрей не нашел. Однако между страниц отыскалась старенькая и потрепанная фотография, на которой был запечатлен сам Москарев в компании миловидной, хорошо одетой женщины и девочки лет семи, облаченной в чуть великоватое ярко-оранжевое пальто. Глава семьи на фото выглядел счастливым, искренне улыбался в объектив. Его родные, семья, которую он потерял. Андрей развернул фото, ожидая найти что-нибудь интересное на обороте, но тот был чист. Снова повернув фотографию, Андрей внимательно разглядел все детали, желая найти какую-то подсказку, но глаз так ни за что и не зацепился. Невозможно было даже понять, где именно сделано фото: за спинами людей была чистая белая стена.

Вернув фото на место и закрыв тетрадь, он взялся за заранее приготовленный лист бумаги и попытался структурировать уже известное ему в попытке разобраться с этим безумным коктейлем из откровенной лжи и полуправды. Оставался мизерный шанс, что Антон Михайлович тоже был не до конца искренен и подсунул Андрею какую-то умелую подделку. Кому теперь верить? И у Лизы, и у историка могли быть свои мотивы.

Из всей этой истории реальные ответы можно искать пока лишь в двух направлениях. Первое – Лиза. Она дала дневник, с неё все и началось. Если автор копии – ее отец, а это наиболее вероятно, значит, следует выяснить: известно ли девушке о втором экземпляре.

Второе направление – Артур. Но тут вряд ли удастся выяснить что-то действительно важное. Однако встретиться с ним все равно нужно, чтобы ничего не упустить.

Вспомнив об этом, Андрей подвинул ноутбук и открыл сайт. Артур так и не ответил ему и даже не прочел сообщение.

Андрей перевел взгляд на книгу, позаимствованную из библиотеки историка. Повинуясь скорее импульсу, нежели каким-то догадкам, он раскрыл ее и принялся листать. На одной из страниц Андрей замер. От волнения перехватило дыхание. На полях страницы, рядом с одной из строк, была красной ручкой пририсована неровная квадратная скобка. Такие же пометки были и в других строках, а некоторые буквы были обведены. Сердце Андрея забилось чаще, и его снова охватил азарт поиска. Он вынул из дневника Лизы красную записку, что нашел во время провала в ее квартире:

О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут,
Пока не предстанет Небо с Землей на Страшный господень суд.
Но нет Востока, и Запада нет, что племя, родина, род,
Если сильный с сильным лицом к лицу у края земли встает?