Тарковский. А Гамлет-то ее не очень щадит: прости, мол, но истина, увы, есть истина… Вот в чем здесь дело – тогда все события пьесы имеют под собой почву, и слова на нее ложатся… А то все разыгрывают какую-то достаточно постороннюю для меня схему…
А еще помните? В сцене с призраком есть такое место, когда Марцелл спрашивает: «Ударить?», то есть призрака, а Горацио отвечает: «Бей!» Так вот здесь мне хотелось бы, чтобы от удара прямо-таки искры посыпались, точно из камня… Для этого нужно будет, наверное, к призраку или к шпаге какой-нибудь проводочек подвести, чтобы после удара – УХ!!! – буквально искры посыпались, а потом… А потом чтобы призрак пошел от столба к столбу – помните, как я вам раньше рассказывал? – и постепенно превращался в малыша, вроде карлика… То есть уходит, удаляется все дальше уже какой-то мальчик-карлик – чтобы все было одновременно реально и совершенно ирреально… Так что, когда этот видоизменившийся Призрак будет рассказывать своему сыну, что же с ним произошло, то Гамлет почти не будет его уже слушать… он отойдет, отвернется… А тот все говорит… говорит… Монолог продолжается как-то сам по себе, а Гамлет стоит и смотрит… и думает как будто о своем, сам по себе… В этом не должно быть никакой театральности, все совершенно натуралистично… А «Мышеловку» я буду делать всю целиком только пантомимически…
Мне кажется, может быть очень хороший спектакль…
А в центре сцены я хочу поставить большую кровать, чтобы именно здесь, на ней происходили все интимные события, чтобы Гамлет валялся в грязных сапогах на чистых простынях на глазах у Офелии… А в сцене ее безумия чтобы мимо той же кровати прошла Королева, как ее воплощенная мечта, но не свершившаяся… Мимо королевского ложа! Тогда Офелия станет по-настоящему важным персонажем, чего не получалось в прежних трактовках, так как казалось, что у Шекспира о ней почти ничего не известно… Вот так!.. А?
И хочу, чтобы на сцене было много народа, чтобы все было грубо, ощутимо, чтобы много кричали… А Гамлет валяется себе на глазах у всех в сапогах на кровати и изображает из себя циника: жизнь обязывает… А представляете, каково вдруг стать циником, когда никогда прежде им не был, а? В таком варианте сцена может быть очень значительной!.. Оказывается, циником-то жить становится хорошо и легко! Нужно, чтобы Гамлет вошел во вкус этой новой своей жизни, чтобы он купался в ней, в конце концов, в этом новом своем качестве.