Читаем Тарковский. Так далеко, так близко. Записки и интервью полностью

В каком-то смысле нечто подобное переживает каждый человек, поставленный реальностью перед проблемой выбора. Поэтому, когда вы спрашиваете меня, были ли в моей жизни компромиссы, предавал ли я себя когда-нибудь в своей работе, то, наверное, мои друзья, не слишком глубоко задумываясь о моей судьбе, ответили бы вам – НЕТ. А я полагаю, напротив, что, увы, вся моя жизнь состоит из компромиссов…»

Итак, возвращаясь теперь из Лондона, к еще более отдаленному от нас времени московских застолий на Ломоносовском у моих родителей, попробуем приобщиться к миру тех идей, которые рождались тогда у Тарковского в связи с предложением Марка Захарова делать у него в театре «Гамлета», давали Ему силы жить дальше, надеяться и строить планы на будущее, так часто опережая более жестокую реальность… Будущий спектакль снова и снова оживал за столом, развивался в замыслах, полнился все новыми деталями…

Первый разговор, записанный мною на пленку, начинается с размышлений Тарковского о взаимоотношениях его особого Гамлета с его же совершенно неожиданно трактованной Офелией. Итак, попробуем проследить в сохраненных обрывках трех разговоров на Ломоносовском возникавшую на наших глазах драматургию новой интерпретации Тарковским вечной пьесы Шекспира.

Сейчас в нашем распоряжении та естественная драматургия, которую предлагает сама жизнь. Тот сохраненный пленкой натурализм, которого так чурался Тарковский применительно к театральной сцене, рисовавшейся его воображению. Ценность публикуемого материала все же видится мне в незапланированной точности документа, как фиксированного образа времени, хотя и не обработанного специально продуманной фабулой или сюжетом. Надеюсь, что само время в своем течении постепенно и независимо от нас расставит необходимые смысловые акценты.

Итак, если перед нами пьеса, написанная самой жизнью, то каждую встречу на Ломоносовском я назову, как на театре, АКТОМ, а собеседников Андрея Тарковского – действующими лицами:

Сурков – мой отец, Евгений Данилович Сурков, критик, тогда гл. редактор журнала «Искусство кино».

Калмыкова – моя мать, Олимпиада Трофимовна Калмыкова, тогда актриса театра им. Моссовета.

Мордвинова Ольга Константиновна – друг семьи, к тому времени уже вдова великого актера Николая Дмитриевича Мордвинова.

Ольга – автор данных заметок, Ольга Евгеньевна Суркова, критик, тогда научный сотрудник Института теории и истории кино.

Лариса – Лариса Павловна, жена Андрея Тарковского.

<p>Акт первый</p>

Тарковский. Вот послушайте, Евгень Данилыч, эта знаменитая встреча Гамлета с Офелией, после его свидания с призраком… Мне видится, что Гамлет уходит, а Офелия цепляется за него и ничего не понимает: то он был с ней нежным, прекрасным, умным, неземным… А теперь перед ней какая-то сволочь. Он вдруг стал сволочью! И я сделаю такой проход: Офелия идет, а Гамлет вдруг так грубо схватил ее за платье и рванул. А молний-то тогда еще никаких не было, так что платье будет на пуговицах – то есть пуговицы летят, платье рвется, и она от неожиданности резко оборачивается к нему… А мы ее в этот момент специально высветим, прямо-таки вылепим желтым светом, то есть тело окрасится желтым…

А платье у нее будет красное… И она как полусумасшедшая смотрит на него… А затем, уже в сцене действительного ее безумия, я хочу одеть их с Королевой в одинаковые красные платья. Потому что…

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии