Тарантул

- Вы меня звали? - спросила она, обращаясь к пожилому посетителю,

- Да-да… Извините, что потревожили, но у нас серьезное дело, - сказал Иван Васильевич.

- Пройдемте ко мне, - предложила управляющая и двинулась вперед, показывая дорогу в свой кабинет. - Аннушка, займитесь в торговом зале. Там грязи нанесли…

Выпроводив санитарку, Евгения Васильевна, с трудом сдерживая волнение, снова обратилась к пожилому:

- С кем имею честь говорить?

Вместо ответа Иван Васильевич передал красную книжку. Прочитав служебное удостоверение, Евгения Васильевна побледнела. Раньше ей казалось, что Шарковским интересуются органы милиции, и ничего удивительного не было в том, что они пришли в аптеку спрашивать о задержанном дефектаре. Но при чем здесь органы госбезопасности?

- Не волнуйтесь, - мягко сказал Иван Васильевич, - и выслушайте меня внимательно. Мы вам вполне доверяем, поэтому я буду с вами откровенен, хотя и предупреждаю… Наш разговор - государственная тайна. До поры, до времени, конечно. На вопросы работников аптеки можете сказать, что был следователь ОБХС по делу Шарковского.

- Его арестовали?

- Да.

- За что?

- Пока идет следствие, я не имею права говорить ничего плохого и ничего хорошего. Работать в аптеке он больше не будет. В этом я уверен. Можете искать другого дефектара. Вот ключи… - сказал Иван Васильевич, передавая управляющей связку ключей, отобранных у Шарковского при обыске.

- Так неожиданно… Правда, я здесь человек новый… Но все равно… Никогда бы не подумала, что Роман Борисович так провинился, - пробормотала Евгения Васильевна.

- Да, да, - с иронической улыбкой согласился подполковник. - Это бывает… Бдительность в речах, подозрительность там, где не надо, а на деле полная беспечность. Есть у вас такой грешок.

При этих словах на щеках управляющей выступил густой румянец, но оправдываться и возражать она не решилась, молча проглотив эту «пилюлю».

- Простите. Вот вы сказали, что я могу искать другого дефектара… Но у меня нет оснований. Надо думать, что нам сообщат об этом официально.

- Сообщим в свое время.

- А пока придется его заменить. У вас есть еще вопросы?

- Вопросов нет, но нам нужно посмотреть, не хранил ли он здесь что-нибудь такое… постороннее.

- Обыск?

- Нет, нет… Не надо так шумно ставить вопрос. Мы хотели бы при вас посмотреть в шкафах…

- Хорошо. Идемте в дефектарную.

Посреди большой комнаты стоял длинный, покрытый линолеумом стол, а вдоль стен - высокие шкафы.

- Что значат эти буквы? - спросил Иван Васильевич оглядываясь.

На дверце шкафа был нарисован крупный белый квадрат и красная буква «В», Несгораемый шкаф, стоящий у входа, имел зловещий черный квадрат, а на его фоне белую букву «А».

- В несгораемом шкафу яды, - пояснила Евгения Васильевна, плотно закрывая дверь в дефектарную. - Под литером «В» - сильно действующие, а в этих шкафах все остальное.

Иван Васильевич и Трифонов начали осмотр с лежащих на столе и на подоконниках ворохов бумаги, кульков, бутылок, коробок. Затем приступили к исследованию шкафов, где стояли банки, бутылки, лежали нераспакованные и наполовину пустые пакеты. Переставляя и перекладывая с места на место, поворачивая и переворачивая медикаменты, они заглядывали всюду, где можно было что-нибудь спрятать, но ничего интересного не находилось.

- Товарищ управляющая, я попрошу вас внимательно отнестись к нашей работе, - сказал Иван Васильевич, видя, что Евгения Васильевна отошла к окну. - Вы можете заметить посторонний предмет скорей, чем мы.

- Я не знаю, что вы ищете.

- Все, что не имеет отношения к аптеке. Вы не замечали у Шарковского особой любви к патефонным пластинкам? Не хвастал ли он когда-нибудь, что достал редкую пластинку?

- Нет. К музыке он, по-моему, равнодушен. Я знаю, что он любил живопись. Говорят, что здесь, в дефектарной, довольно долго стояла хорошая картина. Чей-то портрет.

- А что в этом кульке? - спросил Трифонов.

- Сода.

Больше часа ушло на тщательный осмотр шкафов, но ничего подозрительного обнаружить не удалось. Пришла очередь несгораемого шкафа.

- Кто его может открыть? ~ спросил Иван Васильевич, пока управляющая возилась с замком.

- Допуск к шкафу «А» разрешается только трем человекам. Это отдается специальным приказом. Смотрите, пожалуйста. Вот морфий. Это стрихнин. Мышьяк. Здесь тоже морфий, в ампулах. Сулема… - говорила Евгения Васильевна, переставляя банки.

- А там что? - спросил Иван Васильевич, заметив в углу маленький белый сверток.

- Сейчас посмотрю.

Евгения Васильевна достала сверток, развернула бумагу, и. все увидели три цилиндрические ампулы, формой напоминающие радиопредохранители, но значительно меньших размеров.

- Тоже какой-нибудь яд? - спросил Иван Васильевич, беря ампулу и разглядывая на свет прозрачную жидкость.

- Н-не знаю… Я вижу эти ампулы первый раз.

- Да что вы говорите! - вырвалось у Трифонова.

- И знаете что, товарищи, - это ведь не нашего происхождения, - в сильном смущении сказала управляющая. - Наши ампулы совсем иначе запаиваются…

- Та-ак! - с удовлетворением протянул Иван Васильевич. - Неожиданно, но очень кстати. Разрешите-ка…