Затем наступила реакция. Появилось какое-то безразличие и слабость. Это было видно по всему. Глаза потухли, углы губ опустились, а морщины расправились и превратились в тонкие линии.
- Отвечайте мне на вопрос! - строго и четко сказал Иван Васильевич. - Нам известно, что вещественный пароль на вторую явку, к Лынкису на Васильевский остров, - шкатулка. Софья Аполлоновна присылает с поручением. Медальон с фотографией. Чтобы открыть шкатулку, нужно знать число. Какое это число? Вы меня слышите, Шарковский? Какое это число? - спросил Иван Васильевич.
Шарковский поднял полные слез глаза на Ивана Васильевича и, мотая головой, задыхаясь, с трудом проговорил:
- Я не могу сейчас.
Он долго сидел, опустив голову на грудь. Плечи его вздрагивали.
- Отвечайте на вопрос. Я жду! - еще более твердо приказал подполковник, когда Шарковский полез в карман за платком. - Какое это число?
- Число?.. Не помню… забыл…
- Число у вас записано? Может быть, здесь? - спросил Иван Васильевич, пододвигая лежащие на столе документы.
- Нет… я помнил… четырехзначное число… забыл… потом я вспомню…
- Хорошо. Вечером поговорим. Постарайтесь вспомнить, - сказал Иван Васильевич поднимаясь.
Арестованный был в таком состоянии, что продолжать допрос не было смысла. Нужно было дать ему успокоиться и прийти в себя. Главное сделано. Иван Васильевич ждал от Шарковского большого сопротивления и готовился к упорной психологической борьбе, но почему-то этого не случилось. Он понял, что в отношениях между Шарковским и Тарантулом - Мальцевым есть какая-то тайна, и она сейчас сыграла решающую роль. Так или иначе, но Шарковский «раскололся» и сильно облегчил работу. Сделав Маслюкову знак отправлять арестованного, он собрал отобранные при обыске вещи и протокол в портфель.
- До свиданья, товарищи! - обратился он к работающим за своими столами следователям. - Большое вам спасибо за помощь!
29. Ампулы
Вернувшись из Управления милиции, Иван Васильевич спустился в столовую и только здесь почувствовал, как он проголодался. Большинство столиков были свободны. Обедали опоздавшие.
- Иван! Иди сюда.
Оглянувшись, он увидел солидного офицера в морской форме.
- А-а! Костя! Ты когда вернулся?
- Часа полтора назад. Садись.
Устроившись за столиком с Каратыгиным, Иван Васильевич заказал обед и, откинувшись на спинку стула, с удовольствием вытянул ноги.
- Ну, рассказывай, как путешествовал?
- Долгая история… Поговорим лучше о тебе. Ребята в порядке? Аля и Коля?
- Пока все идет хорошо. В основном распутали. Только что взял одного, а на днях ликвидируем всю банду. Начальство торопит.
- Это правильно. Надо торопиться, Иван, Скоро начнем наступать.
Официантка принесла хлеб, столовый прибор, но пообедать Ивану Васильевичу удалось только через полчаса. В дверях появился взволнованный и запыхавшийся от быстрой ходьбы Маслюков.
- Что-то у нас случилось, - проговорил Иван Васильевич, заметив приближающегося помощника, и, когда тот остановился в двух шагах, спросил: - Ну? Сбежал, что ли?
- Сбежал, товарищ подполковник. Совсем сбежал… на тот свет…
- Что это значит?
- Мертвый…
- Новое дело… Как же так? Да вы успокойтесь, Сергей Кузьмич. Садитесь, - сказал Иван Васильевич и, увидев, что Маслюков покосился в сторону Каратыгина. прибавил: - Можно, можно. Он в курсе дел. Рассказывайте.
- Да мне нечего особенно и рассказывать, товарищ подполковник. Ехали мы молча. Он сидел забившись в уголок и только глазами моргал. Все было нормально. А потом… Уже сюда, во двор, въехали, он вдруг бряк… и готов. Немного подергался - и все. Не понимаю… Инфаркт его хватил, что ли…
- Все может быть. Возраст такой, как раз для инфаркта… Врача вызывали?
- Вызывал. Констатировал смерть, но отчего и почему, не говорит. Надо делать вскрытие.
- Неприятность… - задумчиво проговорил Иван Васильевич. - Костя, ты еще тут посидишь?
- А что?
- Попроси, чтобы с обедом подождали. Схожу посмотрю. Не нравится мне эта смерть.
Длинными коридорами прошел Иван Васильевич в здание внутренней тюрьмы. Шарковский лежал в приемной на широкой деревянной скамейке. Первое, что бросилось в глаза, - это посиневшее лицо умершего. Рубашка была расстегнута, и кожа на груди покрылась темно-синеватыми пятнами.
«Что же это такое? - думал Иван Васильевич. - Естественная смерть от инфаркта или самоубийство? Может быть, разговор о Тарантуле привел его в такое состояние, что он не выдержал и отравился. Но когда? Где он взял яд? А может быть, отправляясь в милицию и зная о том, что ему приготовлено, яд принял заранее?»
- Сергей Кузьмич, в боковом кармашке пиджака у него вы смотрели во время обыска?
- Кажется, смотрел…
- Почему «кажется»?
- Не уверен, товарищ подполковник. Во всяком случае, снаружи рукой прощупал, это я помню.
- А не остался ли там какой-нибудь порошок?
- Вряд ли… А вы думаете, что он принял порошок? Не-ет! Этого не может быть. Всю дорогу я с него глаз не спускал. Сразу бы увидел, - уверенно сказал Маслюков.
- В инфаркт я не верю.
- Почему?