Тарантул

- С плохим сердцем в разведке не работают. Тут что-то другое. Вы обратили внимание, какое на него впечатление произвело сообщение о Тарантуле?

- Конечно. Он не знал, что Мальцев и Тарантул одно лицо.

- В том-то и дело. Тут какая-то тайна. И вот, видите, тайна ушла в могилу.

- Мальцев расскажет.

- Он может и не знать… А что, если и Мальцев… - начал было Иван Васильевич и, не договорив, задумался.

- Что будем делать, товарищ подполковник? - спросил Маслюков после того, как Иван Васильевич, нагнувшись к телу, поднял веко и посмотрел глаз.

- Что делать? - машинально переспросил Иван Васильевич, думая о другом. - Явное отравление. Не знаю, почему врач не мог определить сразу…

- Он у нас слишком ученый. Сто раз примеряет и только потом отрежет, - с усмешкой заметил Маслюков.

- Н-да! Что делать? - опять повторил подполковник, не слушая помощника. - Что делать? Пускай тут где-нибудь полежит до завтра…

Назад в столовую Иван Васильевич возвращался с тяжелым чувством совершенной ошибки. Что-то, где-то было не предусмотрено, недодумано, и вот результат. Дело осложнялось. Многие предположения, которые должен был подтвердить и уточнить Шарковский, повисли теперь в воздухе. Секрет пластинки остается секретом. Облаву на кладбище придется проводить вслепую. И, наконец, последняя тайна. Единственным утешением может служить то, что он успел выяснить назначение закрытой шкатулки, найденной при обыске у Лынкиса.

За столиком с Каратыгиным сидел один из его помощников и о чем-то оживленно рассказывал. При виде подполковника он встал и пересел за соседний стол.

- Ну что, Ваня? Действительно инфаркт?

- Какой там к черту инфаркт!.. Отравился цианистым калием. Посинел весь.

- Как же ты не предвидел? Я всегда считал, что ты на два дня вперед заглядываешь…

- Не издевайся, и без того на сердце кошки скребут.

- Ничего, Ваня… Мало ли что в жизни бывает!.. А у меня настроение сейчас великолепное! Исход войны определился…

Подполковник не слушал своего друга. Неожиданная смерть Шарковского спутала все его планы. И чем больше он думал, тем больше росла тревога в душе.

«А что, если он никому не сообщил о вызове в милицию? - размышлял Иван Васильевич. - Что, если он понял и предупредил Мальцева о том, что они в ловушке? Но ведь ловушка еще не захлопнулась, и Тарантул на свободе. Значит, он может скрыться. И навряд ли такой человек уйдет просто так… Из мести он оставит после себя память».

И воображение нарисовало Ивану Васильевичу страшную картину. Вот он, не дозвонившись по телефону, отправляется на квартиру к Завьялову, открывает дверь своим ключом и находит два безжизненных трупа… Мишу и Лену. Кожа их, как и у Шарковского, будет покрыта темно-синими пятнами… Укус ядовитого паука! Ведь он не случайно взял себе такое прозвище - Тарантул.

- Ты что нахмурился, Ваня? - спросил Каратыгин и тем отвлек Ивана Васильевича от мрачных мыслей.

- Да так… Сомнения мучают. Хочется скорей покончить с этой операцией. Забрать Тарантула и всех, кого уже знаем… А если кто и останется на свободе… черт с ними! В другой раз попадутся. Все равно всех не переловить.

- Нервочки пошаливают, - с улыбкой сказал Каратыгин. - А горячку пороть не стоит. Это на тебя вид покойника так подействовал. Не надо было перед обедом смотреть. Аппетит испортил…

После обеда Иван Васильевич поднялся в кабинет, вызвал Маслюкова и приказал немедленно отправиться на квартиру Шарковского и вместе с сотрудниками ОБХС произвести самый тщательный обыск. Сам он решил поехать в аптеку.

* * *

Евгения Васильевна до позднего вечера надеялась, что Шарковский вернется на работу,

- Неужели он не придет и не скажет, что у него там случилось? - с возмущением говорила она с ассистенткой. - Неужели не понимает, что здесь люди волнуются?

- А я считаю, что из милиции он просто ушел домой и спит. Наплевать ему на нас, - сказала одна из фасовщиц.

- Нет, нет… Роман Борисович - человек педантичный. Он мне сказал, что вернется сразу, как только его отпустят.

- Ну, значит, его не отпустили.

- И не отпустят! - уверенно заявила Аннушка. - Вот помяните мое слово!

- Не надо так говорить раньше времени, - с досадой остановила ее Евгения Васильевна, - Я знаю, что вы его не любите… Но чужой беде радоваться нехорошо.

Сотрудники аптеки понимали, почему волнуется Евгения Васильевна. Если Шарковский «засыпался» и попадет под суд за хищения, то управляющую в покое не оставят. Правда, она приняла аптеку недавно и не знает всех махинаций позапрошлого года, но к Шарковскому и до сих пор приходят какие-то подозрительные знакомые, и он их снабжает то порошками, то какими-то каплями или патентованными средствами.

- Евгения Васильевна, вас спрашивают! - крикнула рецептар, приоткрывая стеклянную дверь в ассистентскую.

Иван Васильевич стоял возле кассы и, как показалось управляющей, о чем-то расспрашивал Валю, Второй человек разглядывал выставленные под стеклом и никому не нужные сейчас предметы ухода за новорожденными. Взглянув на пришедших. Евгения Васильевна сразу поняла, что пришли по поводу Шарковского.