Танцы на стеклах - 2

их любовь уважение. Как, впрочем, и любовь отца — он сам

стремился узнать меня лучше в течении тех недолгих

моментов, когда у него было на это время.

   Однажды во время соколиной охоты, за которой мы

наблюдали, как зрители, а Али и его сокол участвовали в

традиционном соревновании, я спросил напрямую у отца,

почему он уделяет мне больше внимания, чем остальным

сыновьям, и откуда взялась особенная заинтересованность

моими делами и успехами.

    — Потому что дети от любимой женщины всегда занимают

особенное место в сердце мужчины, Адам, — ответил отец. —

Когда я смотрю на тебя, я вижу Амелию в чертах твоего лица.

Ее серебристые глаза, светлые волосы, ее, скрытый за

хладнокровным взглядом, горячий темперамент. Ты думаешь,

он всегда меня ненавидела?

   Я промолчал, пожав плечами. Мои воспоминания отличались

от того, что помнил отец. Мама не любила его, боялась, она

плакала часами, после того, как он уходил. Я не думаю, что

между ними было что-то больше ненависти с ее стороны и

одержимого желания укротить ее — со стороны отца. В

подобных баталиях и столкновениях двух темпераментов, двух

сложных характеров, свободолюбивых цельных личностей

всегда страдает кто-то третий. Я оказался между двух огней.

Но я никогда не сомневался в том, что моя мать была смелой и

сильной женщиной. Гордой, иногда слишком упрямой. Она

могла справится с отцом, я знаю… но не захотела, сдалась,

предпочла сбежать, а не бороться.

   Шейх усмехнулся уголками губ.

   — Поверь, я это заслужил. Ее ненависть и злость. Но никакие

мои ужасные, по ее меркам, поступки не оправдывают того,

что она сделала. Амелия знала, что одно ее слово и все

драгоценности мира лягут к ее ногам. Одно ласковое слово.

Нам ведь не так много надо. Правда, сын?

   Он подмигнул мне и отвернулся, задумчиво поглаживая

аккуратно постриженную черную бороду, наблюдая за

действом, разворачивающимся перед зрителями. Королевский

вид спорта — так в народе называют соколиную охоту. Али

купил свою птицу за полмиллиона долларов и несколько лет

упорно тренировал ее. Как и отец в более молоды годы, Али

был одержим победой. И даже само участие в процессе

соколиной охоты, как наблюдение за ней, способны подарить

взрыв адреналина, вызывающий зависимость на всю жизнь,

погружая в магическую атмосферу, взывая к глубоко

спрятанным инстинктам охотника. Достаточно раз увидеть

нападение-ставку сокола со сложенными крыльями в

бескрайнем небе в погоне за ускользающей добычей, чтобы

стать одержимым поклонником непростого вида спорта,

требующего максимальной отдачи.

   В детстве отец подарил мне белого кречета. И через пару

недель тот умер от неизвестной болезни. Я вздохнул с

облегчением.

   Все мои братья были одержимы охотой, пытаясь

перещеголять друг друга в умении.

   Со мной такого не случилось.

   Отец брал меня с собой в пустыню, где я со стороны

наблюдал за тренировками его самого и братьев.

   Завораживающее зрелище, но я предпочитал смотреть.

    Я не испытывал одержимости чем-либо, пока не встретил

Меланию Йонсен.

   Я хотел бы настичь ее, как сокол свою добычу.

Стремительно и беспощадно.

   — Если хочешь быть свободным от оков, Адам, никогда не

позволяй женщине управлять тобой. Мне нравится Рания. Она

способна подарить мужчине покой и счастье, — произносит

отец, внимательно наблюдая за сменой эмоций на моем лице.

— Она похожа на Айгуль, мою вторую жену. Такая же милая и

робкая.

   — Если бы Айгуль была такой идеальной, то ты бы не взял

третью жену, отец, — не удержался от иронии я.

   — Если бы твоя мать сказала мне «да», я бы отказался от

всех. Я позволил страсти взять верх над разумом и чуть не

потерял свою семью и уважение моего народа и близких из-за

распутной женщины, которая стремилась вернуться к своим

привычным удовольствиям и свободе.

   Мне казались странными рассуждения Шейха о моей матери.

Иногда его слова противоречили друг другу, словно отец сам

до сих пор не определился, что же они чувствовали друг к

другу. Но каждый раз, когда Шейх останавливал на мне свой

тяжелый пристальный взгляд, я понимал — он думает о ней.

Это ранило и наполняло недоумением одновременно. Если

отец так любил ее, то почему позволил уйти? Он умел

говорить, и я знаю, что жены и многочисленные наложницы

обожают моего отца за его красноречие и щедрость. Почему с

моей матерью его обаяние не сработало?

    Почему мое обаяние не сработало с Меланией Йонсен?  Разве

ей не должно было льстить, что я столько усилий приложил,

чтобы добиться ее? И что в итоге? Не прошло и суток, как она

прыгнула в постель к другому парню.

   Маленькая развратная шармута, которая чуть не довела меня

до крайней точки кипения, когда явился к ней сразу после

возвращения из путешествия с Ранией. И эта неделя была

самой длинной в моей жизни, потому что я думал о чем

угодно, но не обретенном «счастье» в лице молодой жены. Все

мои мысли и желания принадлежали белокурой хрупкой

пленнице дома на побережье. Я мысленно представлял, как

она бьется и мечется в своей клетке, слабая, разбитая… Я