Танцы на стеклах - 2

    «Ты единственный, кто был мне нужен… Ты единственный,

кого я хотела…»

   Разве не эти слова я хотел услышать? Она у моих ног и

умоляет меня простить ее. Сломленная, слабая, готовая

исполнять любые мои приказы. Не сразу, но я смогу ее

убедить. Мне даже не нужно было быть здесь, чтобы поставить

ее на колени, но то, что я вижу, глядя на Меланию сверху вниз

вызывает противоположные эмоции. Не торжество, не триумф

и удовлетворение.

   Я разочарован. Мне почти жаль ее.

   — Ты могла приехать сюда, как гостья и быть хозяйкой этого

дома, — произношу я слова, которые рвут мне душу. — Но твоя

глупость все испортила.

    Я не лгу сейчас, потому что ее боль и отчаянье отражают

мои чувства. Я никогда не хотел видеть ее такой… Хотя нет,

кого я обманываю? Хотел. С первой минуты. Но не по

принуждению. Мне нужна ее добровольная покорность,

признание моей силы и власти. В выражении голубых глаз

загнанное, полубезумное выражение отчаянья. Она готова

сказать и солгать, что угодно, лишь бы разжалобить меня, и я

снова ведусь, как последний идиот. Ее кожа кажется такой

тонкой, а она сама — изможденной, почти прозрачной. Я

знаю, что Мэл почти ничего не ела. И видел записи с камер,

которые предоставил мне Амир. Ее страдания казались такими

же искренними, как последние слова, которые она сказала.

Человек на многое готов пойти, чтобы выжить и обратить

ситуацию в свою пользу. Любым путем. И мне нужно знать на

что готова пойти Мелания Йонсен, насколько низко готова она

пасть?

   — Я ни в чем не виновата, Джаред… — как мантру

повторяет Мэл, прижимаясь щекой к моим ногам. Ее светлые

волосы рассыпаны по плечам, и, не смотря на ее измученный

вид, я испытываю болезненное возбуждение. Мне нужно

закрепить свою власть, заклеймить ее, показать место, которое

теперь она занимает в моей жизни. И даже ее двусмысленное

«надейся» не отменяет моего влечения.

   Маска, инструктированная драгоценными камнями, уродует

ее лицо, скрывая от меня его черты. На самом деле, я не думал,

что Мелания будет испытывать боль от ношения дорого

аксессуара. Все мои последние поступки были продиктованы

яростью и гневом, но, когда она смиренная стоит на коленях

передо мной, мой внутренний зверь не рвется наружу.

   Я потешил свое эго, но удовольствия от процесса не получил.

Ненастоящая лживая покорность мне не нужна.

   — Конечно, ты не виновата, — с наигранным сочувствием

произношу я, наклоняясь и отцепляя ее пальцы от своих колен.

Она потерянно, и, в то же время, с искрами надежды смотрит

на меня аквамариновыми глазами, которые когда-то заставили

посмотреть на нее дважды. Не пройти мимо, как миллионы раз

мимо других.

   — Это я злодей, — цинично улыбаюсь я, приподнимая ее за

плечи. — Я заставил тебя совершить разные нехорошие

поступки, а теперь требую расплаты за них. Несправедливо,

Мэл. Я понимаю, как тебе обидно.

   — Все не так… — она начинает всхлипывать, прикрывая

дрожащие губы ладошкой. — Зачем ты издеваешься надо

мной?

   — Я даже не начинал, — с ленивой улыбкой, почти ласково,

произношу я. — Аzal (сладкая – араб.), мне нравится, что ты

укротила свой гонор. Ты больше не бросаешься на меня, как

дикая кошка, не швыряешься моими подарками… — с губ

срывается нервный смех, но она воспринимает его, как

насмешку над ней. Вздрагивает, как от удара, обхватывая свои

плечи руками, словно в ознобе. — У тебя было достаточно

времени, чтобы подумать о своем поведении. И что я вижу?

Фальшивые слезы смирения, мольбы, которые не стоят ни

цента? — резко хватаю ее за волосы, оттягивая голову назад.

От боли, ее глаза снова наполняются слезами. — И ты

продолжаешь лгать мне, вместо того, чтобы молить о

прощении. Знаешь, что может быть хуже шлюхи? — дергаю

руку ниже, не щадя белокурые локоны. Мелания вскрикивает

от боли, закусывая нижнюю губу. — Только лживая шлюха, —

вплотную приближая к ней свое лицо, выплевываю я.

     Никогда и ничего особенного.

   В Мэл не было ничего, кроме моего члена. Которому в ней

было охренеть, как хорошо.

   Вот и все, что нужно, наконец, осознать.

   — Джаред, прошу, умоляю… — не слушая ее мольбу, я

схватил девушку за запястья и положил раскрытые ладони

Мелании на ее ягодицы.

   — Раздвинь, sharmutah. Хм... Покажи, как ты не хочешь,

чтобы я трахнул тебя в попку.

   — Я не хочу, — сдавленным и слабым голосом.

   — Что, стыдно тебе? Стыдно, что я унижаю тебя, вытираю

ноги… а ты влажная, как последняя бл*дь? — я смотрю на то,

как Мэл выполняет мой приказ.

   — Видишь? Как просто. Быть послушной шлюхой своего

господина. — Наклоняюсь к ее уху и выпрямляюсь снова.

Смотрю на подтянутую задницу, стискивая челюсти от

напряжения, вызванного безумным желанием. Я закрываю

глаза, чтобы прогнать картинку, на которой мои пальцы

оставляют синяки на ее красивых бедрах, пока грубо имею ее

прямо на этом столе.

   Она больше не рыдает, не умоляет о пощаде, осознав

бессмысленность своих предыдущих попыток изменить мое

решение. И, когда я касаюсь ее затылка, она опускает голову,

пряча лицо в собственных волосах. Рассыпавшихся по столу.

Раздается щелчок, Мэл не сразу понимает, что случилось,