Танцы на стеклах - 2

продолжая лежать на столе с оголенной задницей. Я отхожу в

сторону, и когда маска соскальзывает с ее лица, и, с грохотом,

падает на пол. Мэл резко выпрямляется, поворачиваясь к мне.

Она прижимает ладони к щекам, которые две недели были

скрыты под драгоценным металлом, словно не веря во

внезапное освобождение.

   Я ухмыляюсь, опираясь спиной на дверь ее тюрьмы,

собираясь насладится ее дальнейшим унижением. Мэл резко

опускает руки вниз, и, вместо потрясения и ужаса, в ее глазах

вспыхивает ярость.

   — Ненавижу тебя. Никогда не прощу, — хрипло говорит она,

пронзая меня испепеляющим взглядом. Ее подбородок

поднимается выше. — Придет день, Адам Саадат, когда ты

встанешь на колени, и я тоже буду смеяться над тобой.

   — Что ты сказала? — вся кровь разом отхлынула от моего

лица, когда до меня дошел смысл ее слов. Она обезумела, как

иначе можно назвать ее тягу к саморазрушению? Я делю шаг

вперед, глядя в неистовые ярко-голубые глаза, сверкающие, как

самые дорогие редкие алмазы, когда-либо добываемые в

Анмаре. Именно так сверкал бы Domua main alhabib (слезы

возлюбленной – араб.) — легендарный голубой алмаз, который

был утерян много веков назад. Мой взгляд скользит по ее лицу,

замечая небольшие изъяны. На местах, которые скрывала

маска, остались небольшие покраснения, но даже они не

портят ее красоты… Неужели нельзя быть менее

обольстительной? Она пахнет, как самый запретный грех,

который так хочется вкусить, но гордость и остатки здравого

смысла не позволяют поддаться соблазну. Внутри меня

происходит настоящая борьба, бунт, сопротивление, война,

которую я обязан выиграть. Протягивая руку, сжимаю ее скулы,

и с силой опускаю вниз.

   — Это твое место, сучка, — жестким тоном произношу я,

когда ее колени касаются пола. — И всегда будет. Привыкай,

melegim.

   Грубо толкаю ее назад, резко разворачиваюсь и стремительно

покидаю комнату, запирая за собой дверь, мельком взглянув на

нее. Она яростно смотрит мне вслед.

   Черт возьми, почему у меня такое чувство, что последнее

слово осталось не за мной?

   Вылетаю в сад, не обращая внимания на спешащих ко мне

наяд, которые за время моего отсутствия изголодались по сексу

и мужскому вниманию. Я уделю им время позже.

    Сейчас я слишком зол. Мне нужен ветер, скорость,

адреналин. И чуть позже — длительный, яростный секс. Я

вернусь, но не сегодня.

   Сажусь в ядовито-желтый Bugatti, опускаю стекла и несусь

вдоль побережья, ощущая на лице соленое дыхание ветра.

ГЛАВА 5

Тоскуя по нему, она пыталась разобраться в себе и в своих

чувствах и понять наконец, почему она так реагирует на его

прикосновения. И находила единственное объяснение этому:

любовь.

   Ханна Кристин. Всё ради любви

    Джаред

   Сразу после возвращения с острова, я планировал приступить

к работе в Штаб-Квартире «Лакшери Корп», которая

располагалась в самом центре деловой части города Асад,

который являлся столицей Анмара, но моим планам не

суждено было сбыться.

    Сити-центр начал строится тридцать лет назад, и сейчас

напоминал Нью-Йорк с его плотно натыканными

небоскребами, разбавленными шикарными ресторанами,

фешенебельными гостиницами и бутиками. И Асад резко

отличался в архитектурном плане от остальных городов

Анмара, которые сохранили свою самобытность и

колоритность: роскошные дворцы и виллы, белокаменные

мечети с большими куполами, шумные рынки с прилавками,

которые ломятся от изобилия товаров, узкие улочки торговых

городов, пропитанные ароматами басбусы, бергамота и

шафрана, ослепляя яркими красками тканей на любой вкус и

кошелек. Туристов больше привлекала магия востока, которая

пронизывала старые города, а Асад посещали, в основном,

бизнесмены и инвесторы. И чувствовал себя тут, как рыба в

воде. Этот город олицетворял собой все то, к чему я стремился.

Успех, роскошь, власть, уверенность.

   Но именно здесь я ощущал себя свободным. Целый год после

окончания Йелля, когда мне пришлось очень быстро постигать

азы семейного дела, я не выезжал за пределы Асада без

необходимости, с головой погрузившись в изучение всех

тонкостей ведения дел на рынке драгоценных металлов. Жил в

гостинице, хотя отец наставил на том, чтобы я остановился в

резиденции его первой жены. Ни за что на свете не вернусь

туда, где все насквозь пропитано моими ночными кошмарами.

Я предпочел гостиницу. Видеть стареющую суку Нору не было

никакого желания.

   Как тогда, так и сейчас наша ненависть друг к другу с годами

не уменьшалась, а только набирала обороты. Нора чувствовала

укрепляющееся уважительное, благосклонное отношение

шейха ко мне, и понимала, что ее ненаглядный Али перестает

быть любимчиком, когда появляюсь я. Если семья собирается

вместе, отец всегда сажает меня по правую руку, и то же самое

происходит во время увеселительных мероприятий. Будь то

скачки или соколиная охота. Шейх чаще спрашивает мое

мнение, изредка обращая внимание на других сыновей.

Конечно, подобное пренебрежение не улучшает моих

отношений с братьями, хотя я никогда не стремился заслужить