Танки в спину не стреляют

И танки двинулись по полю, к трем холмам, которые он наметил еще вчера как удобные позиции. Пологие возвышенности перекатывались мягким гребнем до немецких позиций. Их широкие склоны давали возможность маневренным «Т-34» то появляться на вершине для выстрела, то сдавать назад, чтобы укрыться от огня в складке рельефа. Около десятка танков заметили наступающую танковую русскую угрозу и двинулись обходить открытую местность справа и слева, но ответом им были выстрелы советских «тридцатьчетверок», что по приказу комбата прикрывали фланги. Болванки прошли мимо, слишком далеко немцы, больше двух километров до целей, но пушечные выстрелы остановили контратаку, умерив пыл немецких танкистов.

Маневр отвлек гитлеровцев, и штурмовой отряд успел занять выбранные высоты. Алексей крутил раму перископа, определяя цели для своих танкистов. Нужно бить бронебойным, он успел увидеть накат из бревен крыши дзота, связистов, что перекидывали огромную катушку с проводами из окопа в окоп. Бить по укрывшимся в земляных фортификациях танкам нет смысла, только трата боеприпаса, нужно ждать, когда тяжелые машины начнут контратаку и выйдут на открытое пространство для настоящего танкового боя. А пока можно лишить немецкую позицию связи с остальными частями и уничтожить огневую точку.

– Логунов, ориентир – крыша дзота, Рыжиков – правый фланг, береза, там связисты возятся, Успенский – прицельный огонь по немецким танкам на левом фланге. Огонь! – прозвучал его уверенный приказ.

Загремели выстрелы «тридцатьчетверок». Попадание! Цель! Логунов первым же снарядом снес бревенчатую крышу. Вторым был фугас, от осколков которого на бруствер ринулись стрелки. Еще фугасный снаряд, убегавшие из подорванного укрытия немцы с криками стали прыгать назад в окоп, но некоторые так и остались лежать, изрешеченные пылающими железными фрагментами. В прицел башнер уже видел новую цель – немецкий «тигр» крался между деревьями, подбираясь все ближе к линии обороны танкового батальона.

– Ну-ка, Коля, давай бронебойный. – Василий Иванович прищурился над сеткой прицела, закрутил ручки наводки, услышав, как по его команде наводчик загнал снаряд в казенник.

Выстрел! Моторный отсек фашистского танка озарила огненная вспышка, тот вздрогнул, попятился и заглох.

– Еще один!

Сообразительный Колька уже лязгнул металлом:

– Готово!

Но опытный стрелок не торопился, подождал, когда над люком покажется шлем фашиста, и только потом добил свою цель вторым выстрелом прямо в башню. Он специально дожидался, когда экипаж попытается покинуть подбитую машину и окажется прямо на пути посланного снаряда. Теперь и танк, и его отделение мертвы! Новая цель!

Выстроившись в ряд, танки роты Соколова открывали огонь по намеченным целям, так что линия окопов покрылась фонтанами из земли и снега. Связисты, забросив оборудование, нырнули в окопы, а снаряд Рыжикова разнес в щепки бобины с толстым проводом. Взвод Успенского стрелял редко, тщательно выбирая цели – немецкие танки, что безуспешно пытались продолжить атаку по левому краю поля. Уже дымили три вражеские машины, но бронированные «Панцеры VI упорно продолжали ползти в надежде обойти холм и расстрелять советские «тридцатьчетверки». Они не видели из-за возвышенностей, где засела рота Алексея, что остальные части танкового батальона стремительно разворачивают атакующие линии и идут в бой.

Соколов приказал:

– Вперед, на следующий рубеж! Ориентир – еловые заросли! Взвод Рыжикова остается на высоте для прикрытия маневра.

Пока затихло сопротивление немцев, а дальше пары сотен метров они не решились выйти из укрепления, ротный командир передвинул сектор обстрела ближе к немецким позициям, сокращая расстояние. Острие танкового клина, словно нож, разрезало все глубже кусок пока еще ничейного плацдарма. Теперь их скрывала мелкая складка – низинка с еловыми поростами. За редкими деревьями не спрятаться, но зато сухая почва дает возможность маневрировать, выезжая на поверхность в разных точках, чтобы враг не мог предугадать, откуда прилетит новый снаряд.

«Тридцатьчетверки», ревя моторами, пошли вперед. Немцы, решив, что их атакуют в лоб, принялись палить из всех орудий. Страшное ощущение от того, что на них идут без остановки десятки танков, грозные, неприступные, действовало на нервы, вызывая панику. Застрекотали пулеметы, со свистом полетели пули из винтовок, а автоматные очереди поднимали одну за другой волну из снежных фонтанчиков. Германские войска показали всю мощь огня, на которую были способны. От страха перед напирающими «тридцатьчетверками» заговорили все орудия, что были скрыты в окопах. Перед тем как нырнуть в укрытие, Соколов отдал приказ:

– Всем экипажам фугасный огонь на подавление огня, по два снаряда! Огонь!