Танго с ветром

И Соня говорит первой:

— Похоже, будто мы потерпели крушение и остались вдвоем в открытом море. Без доски страшновато было бы. Далеко. Как они в шторм спасались? Жуть!

— А ты хотела бы на необитаемый остров? — Джонни поворачивается к ней и, сняв очки, вешает их на ворот футболки. Теперь Соня видит его лицо. Оно не выглядит откровенным. Мысли и желания Джонни не отражаются на его лице.

— Не думаю! Скучно, — отвечает Соня.

— А вдвоем с кем-то, кого ты любишь, ты хотела бы на остров?

— Нет, — подумав, отвечает Соня. — Я уже была вдвоем на острове, и это закончилось трамваем. Большим железным трамваем с большой буквы «Т».

— У каждого, наверное, бывает свой трамвай по жизни.

— Неужели?

— Думаю, да. Есть слепое пятно в сознании, которое мешает увидеть трамвай. Я из-за своего трамвая два года просидел за решеткой.

Соня смотрит на Джонни, пытаясь понять, врет он или нет.

— Банально, — говорит Джонни. — Мне было семнадцать, ей двадцать пять. Она играла со мной, а я верил. Верил, что она в плену у своего мужа-бандюка. Ради нее я полез к нему в офис, чтобы украсть документы. Документы я не нашел, но оставил кучу отпечатков, и на меня повесили кражу денег. Посадили на два года и забрали все, что у меня было. И там я узнал, какова жизнь на самом деле.

— По-моему, я смотрела такой фильм.

— Я же сказал — история банальная. Она могла посмотреть фильм и воспользоваться идеей. Не веришь? Твое дело. Черт! Неужели я тебе это рассказал? Никогда никому не говорил об этом.

Джонни улыбается, и Соне хочется улыбнуться в ответ, поэтому она отворачивается.

— Ты очень опасен, Джонни, ты проникаешь прямо в мозг. Только что мне не было до тебя никакого дела, и вот я уже сочувствую тебе. Ты что, завез меня сюда пооткровенничать?

— Нет. У меня другие планы.

— Например?

— Хотел, чтобы ты привыкла к морю. Завтра тебе и так будет сложно. Пусть хоть что-то будет привычным. Кстати, как насчет акул? Не боишься?

— Но… Здесь же нет акул, — не очень уверенно говорит Соня. — Они тут не водятся.

— Ну, мало ли.

Соня оглядывается. Джонни следит за ее лицом.

— Не бойся. Я пошутил. Смотри!

Положив очки на парус, он ныряет с доски в воду. Его тело по-дельфиньи ловко уходит в глубину. Теперь Соня остается на две долгих минуты одна. Совсем одна, Джонни выныривает довольно далеко в стороне. Соню несет ветром, и она понимает, что она с этой доской одна ничего не сможет сделать. Это еще одно беспокойство. Но Джонни отлично плавает, он быстро догоняет доску. Он красивый, очень красивый. Мокрые волосы, капельки воды на загорелой коже.

— Держи! — Джонни протягивает Соне небольшую южную раковину. Она белая, шипастая и совсем нездешняя.

— Вау! Последний раз я видела такую в Египте. В Черном море они не водятся. Я обломала тебя?

Соня заглядывает в глаза Джонни и с удивлением чувствует тревогу. Она думает о том, что Джонни хотел удивить ее, и в это не было ничего плохого. Надо было просто подыграть ему. Но… а вдруг это чувство — лазутчик. Соне становится страшно. Она замирает с раковиной в руке. Шипы колют ладонь, и ей мерещится в этом знак.

— Немного, — признается Джонни. — Я купил ее утром на бульваре. Хотел развлечь тебя. Видишь? У меня нет от тебя секретов. Как тебе удалось такое сделать со мной? Даже не знаю.

— Спасибо. Она красивая. Ладно. Будем считать, что ты достал ее со дна. Ведь ты достал бы. Да?

Джонни улыбается, а вода несет их к берегу. Соня смотрит в воду и болтает ногами. Она чувствует, что сдала свою крепость. Что таможня пропустила Джонни, поставив штамп в паспорт не потому, что Джонни не везет контрабанду, а потому что ее не нашли. И контрразведка уже приняла решение не спускать с Джонни глаз.

Джонни рывком выбирается на доску. Между ними мачта — как кинжал, как шлагбаум таможни, как решетка тюремной камеры. Джонни начинает разглядывать свои раскаленно-красные ожоги на руках.

— А все-таки, — говорит Соня, — тебе стоит надеть что-то с длинным рукавом. Будут волдыри.

Джонни усмехается.

— Какое дело тебе до простого парня с пляжа?

— Ты прав. Никакого. Это ты хотел услышать?

Джонни брызгает на Соню водой. Соня улыбается и рассматривает раковину. Они молчат.

Вода — темная, огромная масса медленно вздыхает под серфом. И внизу бездна.

— Кажется, там — бездна, — говорит Соня.

— Но ведь и небо тоже бездна. Я люблю быть здесь. На грани двух бездн. Здесь я лучше понимаю жизнь. Здесь она такова, какова есть на самом деле.

— И что ты про нее понял?

— Понял, что ты во всем виновата. Это из-за тебя я болел в детстве ангиной. И вообще, все, что было со мной, было из-за тебя. Ты была причиной всех моих историй.

— Как я могла быть причиной? Ты же меня тогда еще не знал.

— Причина всегда в будущем, — говорит Джонни. — Цель — вот причина всех поступков. Разве нет?

— Ты меня запутал. Тогда получается, что причина того, что я тут с тобой разговариваю, где-то впереди?

— Думаю, да.

Соне становится тревожно, она думает минуту и принимает решение.

— Знаешь, мне пора на берег!

— Как скажешь.