Танец тюльпанов

На углу площади Платериас громко трудилась уборочная машина с вращающимися щетками, заглушая пение фонтана, который на протяжении сотен лет утолял жажду паломников. Сестеро подставила ладони под струю одной из четырех каменных лошадей. Во рту пересохло, и очень хотелось спать. Она встала ни свет ни заря, чтобы первым же автобусом добраться из Понтеведры до столицы Галисии. До возвращения в Гернику ей нужно закончить набросок жизни Исабель Отеро с помощью ее сестры.

Колокола собора пробили половину седьмого. Время встречи. Сестеро наблюдала за улицами, которые сходились на маленькой площади. Она насчитала не больше полдюжины человек. Один открывал ставни пекарни, другой разносил газеты, кто-то куда-то спешил — молчаливые тени, танцевавшие в той призрачной атмосфере, что создают первые лучи солнца, сталкиваясь с царством уличных фонарей. В этот ранний час все города объединяет отсутствие праздных гуляк: никто не выходит из дома с первыми петухами, если только не нужно спешить на работу.

— Bos días[14].

Приветствие раздалось сзади. Сестеро обернулась и увидела Пилар Отеро. Она с трудом узнала ее. Куда подевались слезящиеся глаза и это грустное лицо с кладбища? Сестра покойной стала просто другой женщиной. Макияж творит чудеса.

— Спасибо, что пришли, — сказала Сестеро, пожимая ей руку.

— Спасибо вам. Лейтенант знает, что вы здесь?

Сестеро прикусила пирсинг. Неправильный ответ может испортить всю встречу, но ложь — не лучший способ начать ее. Журчание фонтана заполняло повисшую тишину. Она не в состоянии привести убедительные аргументы. Ей срочно нужен кофеин, иначе ее разум не готов к допросам.

— Могу я угостить вас кофе? — спросила она.

Пилар Отеро посмотрела на наручные часы.

— У меня осталась четверть часа. Потом мне нужно открыть магазин. И давай перейдем на «ты», пожалуйста. Иначе я чувствую себя старухой.

Сестеро шла вслед за ней по улице Хельмирес. Каждая секунда, которая проходит без упоминания Помбо, — уже победа. И немало мгновений прошло в тишине, пока они шли мимо зевающих прохожих и камней, наполненных историей.

— Расскажи мне все, что помнишь о вашей жизни в Стране Басков, — попросила Сестеро.

— Значит, ты не считаешь, что моя сестра стала случайной жертвой? — уточнила Пилар. Ее певучая интонация прекрасно гармонировала с меланхоличностью улиц. — Мне хотелось бы верить, что лейтенант прав и что этот проклятый яд предназначался не конкретно Исабель, а любому участнику шествия. Жаль, что я больше в это не верю. Мне нужны ответы.

Перед пекарней начали разгружать фургон. Запах свежеиспеченного хлеба проник в утреннюю прохладу, и у Сестеро заурчало в желудке. Но сначала нужно выпить кофе.

— Это здесь. Не возражаешь, если мы возьмем навынос? Так я не опоздаю, — сказала Пилар.

Сестеро пожала плечами. Главное, чтобы в нем был кофеин, все остальное — неважно.

— Мне двойной эспрессо, — попросила она.

— А тебе с молоком, Пилар? — спросила продавщица.

— Да, Муксия. И помягче. Как твой Мануэль, поправляется?

Продавщица поморщилась.

— Лучше, но он этого не заслуживает. Разве с такой простудой можно курить? Я устала беспокоиться о нем, он-то о себе вообще не заботится.

От кофе на прилавке поднимался пар. Женщины быстро попрощались и вышли на улицу. Сестеро почувствовала себя лучше. Она едва сделала пару глотков из бумажного стаканчика, но резкий вкус уже пробудил вкусовые рецепторы и постепенно начал разливаться по всему телу.

— Мне этого не хватало. Спасибо, что зашли. Теперь мозг начинает работать. Начнем?

Пилар кивнула. Ее лицо, раньше казавшееся слегка оранжевым, стало мертвенно-бледным. Уличные фонари погасли, и вместе с их светом с улиц исчезли яркие краски.

— Что именно тебя интересует? Я не так уж много помню. Это было давно, и я была еще маленькой, когда мы уехали из Дуранго.

— Понимаю, но я уверена, что ты сможешь мне помочь. Вот увидишь. — Допив кофе одним глотком, Сестеро взяла в руки блокнот и ручку. — Что ты помнишь о смерти отца? Было ли какое-нибудь расследование случившегося?

— Нет. А если и было, то мама нам ничего не сказала. Это был несчастный случай. Рука попала под станок, и… — женщина поджала губы. — В общем, приятного было мало. Другие рабочие пытались его вытащить, но было уже поздно.

— Ты говорила, что компания выплатила компенсацию и устроила твою сестру на работу.

— Все верно. Она начала работать вскоре после смерти отца. Трудилась в конторе. Тогда женщины не делали ничего другого на подобных фабриках. Не знаю, нравилась ли ей работа. Вряд ли, потому что она никогда не говорила об этом. А потом она отправилась в монастырь. Значит, работа ей не нравилась… — Пилар поприветствовала мужчину с собакой, которая обнюхивала каждый угол. Чуть поодаль священник в рясе до пят открывал дверь церкви Святого Биейто. — Просто случившееся с папой стало тяжелым ударом.

Сестеро записывала каждое слово. Позже у нее будет время спокойно все проанализировать. Сейчас время для вопросов. И у нее сложилось впечатление, что одна тема заслуживает тщательного изучения.

— Что за монастырь? Она хотела стать монахиней?