Танец тюльпанов

Сестеро засмеялась, но тут же очутилась верхом на нем. Ее бедра задвигались, сначала медленно, затем все быстрее. Стоны, пот, губы, которые жадно впивались друг в друга, страстные взгляды…

— Черт, — простонала Сестеро. Ее телефон завибрировал на столе.

— Не бери трубку.

Такого варианта для нее не существовало. Она бы с готовностью продолжила бы то, чем они занимались, но это может быть звонок из полицейского управления. Вдруг есть новости из дома в Мундаке.

— Это мой брат, — сказала она с внезапной тревогой. — Да, Андони?

Всего секунда промедления, но она успела пережить в голове все свои страхи. Что могло случиться в Пасайе, что ее брат решил позвонить, хотя не звонит никогда?

— Ане, я вчера обещал, что поживу с ней, пока ты в Гернике…

Сестеро фыркнула. И ради этого он ее прервал?

— Но сегодня появились планы, — раздраженно подхватила она.

— Как ты догадалась? Уго пригласил меня к себе. У него вечеринка и…

— Ладно, ладно. Можешь не продолжать, все ясно. Я приеду.

Брат не успел попросить ее не сердиться, потому что Сестеро сбросила вызов и повернулась к Раулю, который ждал ее, растянувшись на кушетке.

— На чем мы остановились?

* * *

Вчера мне разрешили прогуляться в саду. Пришла весна. Расцвели тюльпаны. Какое-то время я наблюдала за ними. Они такие хрупкие, такие эфемерные. Ветер раскачивал их, заставляя танцевать.

Один из них надломился, и мне разрешили принести его в келью. Я держу его перед собой, когда пишу за этим столом, где я вынуждена часами читать Библию. Мне грустно видеть, как он увядает, но его алые лепестки оживляют это мрачное место, где есть только серые стены и коричневая мебель, и распятие. Он пахнет свежесобранным грецким орехом, его аромат настолько тонкий, что почти незаметен. Его лепестки впитали в себя морской бриз, и этот запах уносит меня отсюда. Мое сердце оказывается на той газодобывающей платформе, которую твой отец построил у нашего побережья, чтобы мы всегда его помнили. Но мне этого недостаточно. Я лечу дальше, на другой берег океана. Америка, земля твоего отца. Представь, как мы прогуливаемся, взявшись за руки, рядом со Статуей Свободы. Я думаю о твоей крошечной, пухлой ручке, и на моих глазах выступают слезы. Я тебя еще не знаю, но ты уже весь мой мир.

Ты толкаешься. Тебе не нравится, что я столько часов сижу на этой деревянной скамейке. Или ты делаешь это только для того, чтобы напомнить мне, что я не одна? Не волнуйся. Я знаю, что это не так. Они не отнимут у меня надежду.

61

Четверг, 1 ноября 2018

Ключ вошел в замок с первой попытки. В переулке, как обычно, было темно. Свет от уличных фонарей с единственной улицы в Сан-Хуане едва дотягивался до того угла, где находился дом матери. Однако эта дверь была знакома Сестеро вплоть до миллиметра, как это бывает со всеми, кто прожил всю жизнь в одном доме. Последние несколько лет она жила в квартире на площади, но это не считается, ведь все детство и юность она провела именно здесь.

— Привет, мама, — сказала она, зайдя внутрь.

Молчание.

Сестеро удивленно посмотрела на часы. Время ужина, она должна быть дома.

— Мама? — спросила она громче.

Внутри зародилась тревога. Это не новое чувство: она отлично была с ним знакома — совсем как когда встречаешь старого друга, которого давно не видел, но точно знаешь, как он будет себя вести. Она ненавидела это покалывание в животе, это напряжение в ее мышцах, этот зашкаливающий пульс.

— Все в порядке, Ане, — уговаривала она себя.

Ей хотелось бы в это верить. Но это было невозможно: слишком долго она терпела ситуации, которые никто не заслуживает пережить.