Танец тюльпанов

— У него есть список матерей, чьи дети были украдены в год его рождения, но он не знает, чей он ребенок.

— Совсем как ты.

На этот раз Хулия покачала головой.

— Нет, не как я. У того, кто пробрался в монастырь, есть полный список за год. У нас не хватает имен. У него есть преимущество. Но ты меня не убедила. Зачем кому-то убивать свою биологическую мать, если он ее даже не знает?

Сестеро пожала плечами.

— Об этом стоит спросить Сильвию. Психологический анализ — это по ее части. — Она что-то записала в блокноте и посмотрела на коллегу. — Еще гипотезы?

Хулия покачала головой.

— Гадать мы можем хоть до завтра. Мы блуждаем в потемках.

— Нет, — возразила Сестеро. — У нас много подсказок. Мы просто должны собрать кусочки головоломки.

— А пока мы этим занимаемся, убийца может снова выйти на охоту, — заметила Хулия. Ее охватил ужас. Ее биологическая мать находится в центре мрачной мишени. Она может умереть в любой момент — если только она не была уже мертва.

— Это ведь твой мобильный, да? — спросила Сестеро.

Хулия сунула руку в карман джинсов. Так рано утром это может быть только кто-то из полиции. Нет, она ошиблась. Кроме того, ее начальница здесь. Сообщение от отца. На фотографии в его профиле в «Вотсап» он улыбался у костра в ночь Сан-Хуана: ничего общего с тем грустным, сломленным мужчиной, с которым она попрощалась накануне.

Прости нас, дочка. Мы скучаем по тебе.

Сестеро заметила смятение на лице напарницы. Хулия убрала мобильный, так ничего и не ответив, и Сестеро обхватила ее за плечи и посмотрела прямо в глаза.

— Как ты себя чувствуешь?

Хулия отвела взгляд. Она чувствовала, что вот-вот разрыдается.

— Не знаю. Я так устала, что даже думать не могу.

Сестеро ласково обняла ее, и их взгляды встретились.

— Мы поймаем его до того, как он убьет кого-то снова. И скоро ты найдешь свою биологическую мать. В целости и сохранности, — заверила она.

Хулия хотела возразить ей. Ее мать имеет второстепенное значение. Для нее важно избежать новых смертей, кем бы ни была жертва. Но сколько бы она ни повторяла это про себя, она сама не могла в это поверить, и ее это раздражало.

— У меня есть задание для тебя, — сказала Сестеро.

— Я больше не работаю над этим делом, не забывай.

— Знаю. Это мой последний приказ, и я не приму возражений, — с серьезным видом предупредила Сестеро. — Возьми свою доску и займись серфингом. Даже не вздумай появляться в полицейском управлении до десяти утра.

Хулия открыла рот, чтобы возразить, но Сестеро опередила ее:

— Кто здесь главный? Сделай мне одолжение и отключись от всего. Так не может продолжаться, иначе ты не выдержишь. Давай поймай парочку волн, а потом я позволю тебе отстраниться от дела.

Хулия улыбнулась. Ей нравилось работать с Сестеро. Но не успела она пробормотать слова благодарности, как начальница обняла ее. Хулия обняла Ане в ответ. Ей нужно было ощутить чье-то тепло. Объятие длилось всего несколько секунд, но этого хватило, чтобы дать ей понять, что она не одна.

Октябрь 2002

Гран Соль стал моим убежищем, а море и штормы — чем-то вроде друзей. Там я мог избавиться от нее на несколько недель. Ее присутствие выбивало меня из колеи и подрывало самооценку. Мне не нужны были зеркала, чтобы видеть, что в море мое лицо больше не унылое. Вдали от нее я мог быть самим собой.

— Кто бы мог подумать, что ты привыкнешь к бурям, — прокомментировал Марсиаль, когда нас настиг шторм. Хека было достаточно, чтобы поддерживать хорошее настроение на борту.

Волны грубо навалились на корпус судна. Вирхен де Бегонья резко кренился из стороны в сторону. После стольких рейсов я знал, что это нормальное состояние, когда море бушует, но меня все равно не покидало отвратительное ощущение, будто мы находимся на грани кораблекрушения.

Я к этому не привык и никогда не привыкну. За последние два года я потерял двух товарищей по команде во время таких штормов. Это произошло на моих глазах, но море здесь унесло куда больше жизней, — как те пятнадцать моряков на галисийском рыболовецком судне, которое пошло ко дну несколькими неделями ранее.

— Просто я понял, что от страха нет никакого толку, когда находишься во власти моря, — сказал я.

Гран Соль был жесток. Я считал дни до того, как смогу покинуть его навсегда. Но радист не знал, что жить с моей матерью было еще хуже. Кроме того, он не знал о моих планах. Это был мой последний рейс. Когда мы вернемся в порт, я навсегда распрощаюсь с жизнью в открытом море. У меня было то, что нужно. День за днем, неделя за неделей, я делал запасы его цианамида. Нетрудно было подменить содержимое его колбы на воду. Уверен, он был бы в восторге, если бы узнал, что избегал своей зависимости с помощью простого плацебо. За это время я накопил достаточно доз в своем шкафчике, чтобы иметь возможность медленно покончить с жизнью другого человека.

И это было именно то, что я собирался сделать.

55

Среда, 31 октября 2018