Танец любви

Далее шли пешком по каменистой тропе, готовые в любую минуту вступить в бой. Преодолели небольшую гору и сразу вышли к двум-трем одноэтажным барачного типа строениям. Стояла глубокая тишина, готовая разразиться выстрелами.

Но все было нормально — их не ждали…

Сухомлинов перекинулся с майором: спокойно определили цели. Без единого выстрела ворвались в здания и небольшую электростанцию, которая почему-то не работала.

Толстоватый, мордастый таджик ежился, переминаясь с ноги на ногу.

— Склады пусты, — сказал он. — Весь товар увезли на прошлой неделе по распоряжению Махмуда.

В соседнем сарае оказалось несколько полупьяных охранников, которые ничего не понимали: как в такую глушь могли добраться пограничники.

По приказу майора оборудование на заводике уничтожили, а деревянные склады, облив бензином, подожгли. Огонь весело лизал сухое дерево…

Глеб Сухомлинов по просьбе Пашки Скобелева остановил машину в ближайшем от заставы кишлаке. Решили на минутку забежать в чайхану.

Молодая, бойкая буфетчица, бросив посетителей, подскочила к офицерам.

— Капитан, — громко называя Сухомлинова, она смело подсела на край стула рядом. — Вкусно? Приходите к нам еще. Скажите только одно заветное слово — Биба. И я к вашим услугам. Ведь у меня младший брат тоже пограничник! К тому же я училась в русской школе и хорошо понимаю, что надо русскому капитану: стакан хорошего вина и сочный поцелуй восточной девочки…

Биба была неотразима: яркое восточное лицо, толстые смачные губы.

— Слушай, — шепнул с напряженным лицом Пашка. — Я не могу. Хороша… Сейчас бы трахнул!

Сухомлинов расхохотался.

— Женись, Пашка, пока не поздно!

— Дурак ты, Глеб, хоть и женатый. Жена не то… Для нормального офицера нужны приключения. Хотя бы будет что вспомнить! Не серые же скалы, где одни шакалы воют! Нет, Биба — девочка с перцем!

Офицеры немного послушали музыку и перекусили. Перед уходом подбежала озорная Биба.

— Мы еще подружимся, капитан, — разухабисто говорила она, смеясь озорными глазами. — Честное слово, не пожалеете…

Офицеры сели в машину. Пашка Скобелев разгоряченно молвил:

— С удовольствием вернулся бы.

— За приключениями? — в тон ему засмеялся Сухомлинов.

23

Магомеду подружиться — раз плюнуть. Молодые офицеры из Москвы его привлекли сразу. Тем более нуждались они во многом, да и повеселиться не дураки.

Братья Парамоновы на удочку Магомеда поймались сразу. А те, в свою очередь, потащили Пашку Скобелева. С Пашкой, действительно, было что-то невыносимое: он цеплялся за любую юбку.

В общежитии все чаще поговаривали об итальянском фильме, в котором проститутки сопровождали воинскую часть…

Денис Парамонов стоял на том, чтобы за каждый боевой успех награждали не только медалями, но и девицами…

Тарасик не соглашался:

— Тогда пойдут гулять болезни. Шанкр, триппер и бабон…

— Так они чище, чем ты думаешь, — спорил Денис. — К тому же… А врачи медсанбата на что?

Споры сами по себе вели к Магомеду. У него не только мальчишники, но часто в компании оказываются и девицы.

Там Скобелев и сошелся с медсестрой из медсанбата. С той самой, которая до этого «крутила» с майором Субботиным.

Майор такой наглости от «сопливой молодежи» никак не ожидал. После госпиталя он был немного замкнут и раздражителен. Как-то подошел к Магомеду и пожаловался на судьбу.

— Магомед, ты мне кунак?

— Кунак, — добродушно заметил Магомед.

— Так помоги же отогнать эту собачью свору: налетели «кусочники». Ведь я ее люблю… не как шлюху.

— Согласен, товарищ майор. Хорошая деваха — любить можно. — Магомед хитровато пообещал помочь: — Лейтенанты еще кутята. Глупые. Так что положись на меня… Кунака не обижу.

Но на Пашку Скобелева налетело, словно шлея под хвост…

Медсестра таяла от его внешности: от Пашки так и веяло сексуальной мужественностью…

Прямо с боевого выхода Скобелев пулей летел в медсанбат. Катя ждала его и тут же бросалась ему на шею. Они запирались в каком-нибудь врачебном кабинете. Пашка смотрел на часы.

— Как хочешь, Катя, у меня полчаса. В крайнем случае, могу прибавить пять-десять минут.

Катя понимала его с ходу. Она быстро раздевалась до комбинации. Пашка даже не умел толково обнять — он лапал девчонку медвежьей хваткой; от таких ухаживаний она нередко вскрикивала:

— Медведь, пожалей мои косточки. Подожди немного…

— Не могу больше, — взмаливался он. — Время-то бежит.

Она сбрасывала комбинацию и ложилась на кушетку, покрытую белой простыней. Нередко потом приходилось стирать самой — старшей сестре такую простыню не подсунешь!

Но это были сладкие минуты в их жизни. Посыльные солдаты знали, где искать командира роты. Однажды посыльный сильно стучал сапогами в дверь.

— Ты что там, охренел что ль! Дверь сломаешь!

— Товарищ командир, банда!

Пашка Скобелев торопливо натягивал амуницию.

— Извини, Катя! Не я виноват. Все это паршивая наша жизнь!

Катя к паршивой жизни привыкла. Поцеловав Пашку в губы, коротко бросила:

— Иди. Только возвращайся скорее.

…В воскресенье майор Субботин выжидал, когда появится медсестра. Он настроился на крупный разговор. Если не получится, то майор уже знал, как поступить.