Там, за передним краем

Шуршала под ногами сухая хвоя. Лавров мысленно сочинял письмо Ире. Он не раз это делал, оставаясь наедине. Но вот и землянка. Уже взялся было за ручку двери, как услышал возмущенный голос Лиды Ясюкевич:

— Смотри, девка, доиграешься. Это неспроста ты задержалась возле белья и пришла такая возбужденная. Вместе, что ли, караулили? — Ясно, что вопрос был задан Тане Климановой. Но ответа ее Вадим не услышал. Лишь Лида возмущенно воскликнула: — Я так и знала!

— Да ничего вы не знаете, — уже громче проговорила Таня. — Он жениться на мне хочет. Матери об этом написал. Сегодня показывал письмо от нее. Она благословляет нас и просит живыми и здоровыми приезжать к ней. Аркадий не такой, как все, он честный, и мы любим друг друга.

— Ха, любовь! — подала голос Света. — И конечно, до гроба. Да знаешь ли ты…

Лавров тихо отошел от двери, решив, что заходить в землянку ему нет никакого резона. Девушки без него лучше разберутся во всем. Направился спать к разведчикам.

А под утро вернулась группа сержанта Муравьева. Тяжело ввалились в землянку, друг на друга не смотрят.

— Сорвалось, что ли? — вскочил Николай.

Муравьев залпом выпил кружку воды, хрипло доложил:

— Задание не выполнили. «Языка» не привели, а двоих потеряли: рядовой Скляров убит, Смирнов ранен. Вот такие дела. Виноват я. Готов хоть на виселицу.

— Насчет виселицы подожди — остановил его Николаев. — Давай-ка подробнее обо всем расскажи.

И Муравьев рассказал.

В тыл к немцам разведчики проникли удачно. Маршрут они выбрали через болото. На картах оно было помечено как непроходимое. И потому на другой стороне его у фашистов даже сторожевых постов не было. Воды и всякой гадости наглотались, конечно, порядком, пока добрались до другого берега, зато все прошло без сучка и задоринки. Через перелески, овраги, минуя всякие дороги, отмахали за ночь километров десять. На рассвете оказались неподалеку от каких-то сараев. Присмотрелись, часовой ходит вокруг них. Что бы это значило? Место тихое. Решили подождать. Замаскировались, лежат. Когда рассвело, к сараям стали одна за другой подъезжать машины, повозки. Сомнений больше не было: это продовольственный склад.

— Братцы, нам же чертовски повезло, — прошептал Кологривов, — за день здесь побывают представители всех частей, расположенных на этом участке фронта. По количеству получаемой продукции можно примерно определить количество солдат. Да ни в одном штабе мы не добудем таких сведений!

Полный день лежали, подсчитывали, сколько мешков, ящиков погружено. А когда стемнело и кроме часового никого у склада не осталось, осторожно приблизились к нему. Часового убрали в мгновение ока: Кологривов мастерски сделал это ножом. Тихо приоткрыли дверь в конторку. Как и предполагали, там сидел фельдфебель и по документам подсчитывал количество выданных продуктов. Он, очевидно, подумал, что это солдат заглянул к нему, и потому спокойно продолжал работать. А когда поднял голову и увидел наставленные на него автоматы советских разведчиков, настолько перепугался, что звука даже не издал. Лишь челюсть нижняя задергалась да рот остался открытым. Но руки тут же поднял. Сержант Муравьев быстро собрал со стола все бумаги. А тем временем рядовой Смирнов связал фельдфебелю сзади руки, заткнул рот кляпом. Вышли и — быстрее к линии фронта.

Фельдфебель, отъевшийся на казенных харчах, видно, к ходьбе не был привычен: километра через три ноги у него стали заплетаться. Сделали короткий привал. Пять минут — и снова в путь. Вышли точно к болоту. Но идти через него Муравьев не решился, побоялся, что «язык» из трясины не выберется. Направились вдоль берега. Поначалу было тихо, лишь шуршал камыш да ухали далекие взрывы. Казалось, еще метров сто — сто пятьдесят, и передний край фашистов останется позади. Но не учли разведчики, что за день, пока они были в тылу, гитлеровцы дотянули траншею до самого болота и оборудовали там позицию для станкового пулемета. На нее-то и наткнулись наши ребята. Деваться было некуда, приняли бой. Фашисты, заслышав пальбу у болота, начали пускать в ту сторону осветительные ракеты, некоторые из них на парашютиках. С расчетом пулемета покончили сравнительно быстро, и Муравьев со своей группой был еще за траншеей, когда по ним ударил соседний пулемет. Тихо вскрикнул и замер рядовой Скляров, находившийся рядом с фельдфебелем. Увидев, что остальные разведчики ведут огонь по траншее, а охранявший его солдат убит, фельдфебель вдруг вскочил и бросился бежать к своим.

— Дурак, а мог бы жить, — сержант Муравьев зло выругался и всадил очередь в спину убегавшего интенданта. Тот ткнулся носом в землю.

Кологривов подполз к Склярову, взвалил его на себя. Отстреливаясь, группа удалялась от переднего края фашистов. И тут по разведчикам открыли огонь минометы. Осколок одной из мин, разорвавшейся неподалеку, ранил рядового Смирнова.

Вот так и закончился поиск. Но он не был бесполезным. Те наблюдения, которые вели разведчики, и, главным образом, бумаги, захваченные на продскладе, многое подсказали нашему командованию.