Там, где тебя еще нет… Психотерапия как освобождение от иллюзий

Первый почтительно вскакивает со стула и уходит.

– Ну что же ты молчишь? – спрашивает пожилой человек, по голосу очень похожий на начальника строительства: у него такой же сиплый голос и сбивчивое дыхание.

– Не знаю, что рассказывать, плохо соображаю, кто я, где я. Голова гудит, видимо, сильно ушибся.

– Все рассказывай. И хватить валять дурака – я прекрасно знаю, кто ты. Ты – сапожник Ганс, месяц назад убежавший к Горе вместе с сыном рыбака. И где же он, кстати?

– А что будет, если я ничего не расскажу?

– Тебя ждет публичная казнь, сын мой. Некоторые жители города вместе со Смотрителями видели, как какое-то чудовище на обломках своего корабля было выброшено к стенам города. Таким образом, ты идеально подходишь под легенду. Твое лицо, правда, перед казнью придется немного изуродовать, чтобы друзья и соседи не опознали тебя. Но это легко устроить, как ты понимаешь. Тебе лучше рассказать все побыстрее и именно мне, потому что я сделаю тебе предложение, от которого ты не захочешь отказаться.

– …Вот уж не думаю, что захочу иметь с вами дело. – Гансу противен этот разговор, к тому же у него сильно болит голова.

– Мы вынуждены будем казнить и старого рыбака за пособничество. А тебе придется объяснить ему, из-за чего он должен быть публично казнен и куда ты дел его сына.

– Я готов рассказать все старому рыбаку про его сына, но он сам не имел никакого отношения к нашему побегу…

– Ну это не тебе решать, юноша. Еще есть твои друзья, если тебе одной жертвы будет мало…

– Угрожаете и запугиваете? И после этого вы думаете, что я буду иметь с вами какие-то дела? Отведите меня назад, у меня болит голова, и мне не о чем с вами разговаривать.

– Ты прав, Ганс. Давай попробуем вернуться к началу нашего разговора. Чтобы ты поверил в мое искреннее желание с тобой сотрудничать, я кое-что тебе расскажу. Другого выбора у тебя все равно не будет: либо ты следуешь моему плану, либо – публичная смерть. Так что слушай: то, что мы собирались строить, – не совсем вышка, точнее, совсем не вышка. Я хотел построить корабль. Но на этом острове никто не знает, как строить корабли. Ты – единственный, кто может попробовать, потому что отец твой когда-то построил корабль и даже смог отправиться на нем в плавание.

– Откуда вы знаете?

– Меня зовут Якоб. – Старик убрал капюшон, обнажив толстое красное лицо и сверкающую от пота лысину.

– И вы хотите, чтобы я что-то сделал для того, кто в свое время предал моего отца и мать и стал причиной их гибели?

– Их убило Правление, а не я. Меня могли убить вместе с ними, но не убили, потому что я обещал сделать для острова все, что в моих силах. Я не мог их спасти, но не убивал. Это все-таки разные вещи.

– Зачем Правлению понадобился корабль?

– Не Правлению, мне. Затем же, зачем и тебе: я тоже хочу убраться отсюда. Я стар и болен. И хочу перед смертью снова увидеть солнце. Только ты и старый рыбак на всем этом острове можете понять меня, понять, что это не старческая блажь. Ведь и вы больше всего на свете хотите того же.

– Я не уверен, что смогу построить корабль, я никогда этого не делал. И не уверен, что если я его построю, вы не сбросите меня со скалы, как Эрика и Хилого.

– Ганс, ты – единственный, кто может им управлять. Правление никогда не отправится в первое плавание, они слишком трусливы для этого. Я выбил у них людей на строительство корабля для того, чтобы он якобы защищал наши прибрежные воды, но мы ведь можем уплыть и не вернуться. А там, на новой земле, и ты, и я, и старый рыбак равны и свободны. Ты ничем не рискуешь, а приближаешься к своей мечте. Ты к ней близок, как никогда.

– Я должен подумать и посоветоваться со старым рыбаком. К тому же я должен сообщить ему печальную весть – я не уберег его сына… Мне нужен рыбак, и только после этого я, может быть, расскажу вам то, что видел.

– Хорошо, я приведу его. Тебя пока переместят в другую комнату: в этих каменных мешках – подвалах Вороньей Башни трудно принимать важные решения.

– Еще один вопрос. Почему эта башня называется Вороньей?

– Когда-то давно на острове были такие птицы – вороны.

– Какие они?

– Большие, черные, с черными клювами. В народе ходило поверье, что вороны пророчат скорую смерть, потому что питаются падалью.

– А куда они делись?

– Не знаю, я их здесь никогда не видел.

Старого рыбака привели следующим утром. Обнимая его, Ганс ощутил, как тот ослаб.

– Мне так жаль, но Себастьян…

– Погиб, я знаю, сынок.

– Вам рассказал Якоб?

– Нет, я видел сон. Он утонул во время шторма. Всегда очень боялся штормов… Я предчувствовал, что так будет… Если бы ты знал, Ганс, как я не хотел отпускать его с тобой. Но что я ему мог предложить? Состариться, ловя рыбу в лагуне? Что с вами было? Рассказывай, сынок. Я не знаю подробностей.

Ганс рассказал ему все по порядку, начиная с путешествия по болоту. Он дошел в своем рассказе до момента, когда они заметили, насколько синим стало море, и старик улыбнулся: