Там, где тебя еще нет… Психотерапия как освобождение от иллюзий

«В чем прогресс-то? Я же опять вляпалась. Опять подставилась и вляпалась! Ты много таких дур видела? И что я ему скажу, когда он “заскочит” к нам на обед?»

«Не понимаю, что такого особенного случилось и куда ты вляпалась? Что изменилось после того, как ты узнала, что он женат? Женатые что – не люди? Ты же сама говорила, что если не рассматривать его как кандидата в твои женихи, то и разговаривать с ним можно. Почему ты не можешь продолжать с ним общаться? К тому же ты ничего не знаешь о том, как они живут со своей женой. Может, они на грани развода. В любом случае, мне кажется, прежде чем доставать шашку и рубить все подряд, как ты это любишь, следует для начала поговорить с ним о том, как он живет, о чем думает и так далее. Ведь порвать и закончить отношения можно всегда. Дурное дело – не хитрое, как любил говорить мой папа. А если пробовать оставаться в отношениях, несмотря на то что они развиваются не по тобой установленному сценарию?»

Женат… Анна пыталась распробовать это слово на вкус. Горькое. Залежалое. Противное. Женат – это значит, что он кого-то уже любил, причем настолько сильно, чтобы дать клятвы, связать с человеком жизнь, строить вместе с ним свое будущее. Для его жены, конечно, это слово звучит как гарантия того, что будут любить именно ее и больше никого другого. Гарантия исключительности. Это именно то, чего ей самой так не хватало. Ну почему никто не желает дать все это ей, Анне? Ну чем она так отличается от других женщин? Почему он выбрал когда-то свою жену? Чем она лучше?

Он женат, но не на тебе. Как с этим жить? Анне приходил в голову только один выход, простой и привычный: послать его к черту. Встреча с психотерапевтом только через неделю, а с Сергеем, скорее всего, завтра. Но что, если Вера права и можно попытаться продолжить общение как ни в чем не бывало? Послать к черту всегда успеет, это верно.

Ну что ж, попробуем. Во всяком случае, это интереснее, чем впадать в депрессию и умирать от тоски, как это было раньше.

Ночью ей приснился шторм. Она лежит на деревянном плоту, крепко вцепившись в бревна, и понимает, что не может бороться с бурей. Надо просто смириться, стать плотом, тогда есть возможность выжить. Ей страшно, но не за себя, а за какого-то юношу, который пытается встать на ноги. Она видит его боковым зрением и изо всех сил кричит: «Не вставай, просто держись крепко! Буря скоро закончится! Просто держись!». Но ветер заглушает ее голос, и в следующий миг она уже остается одна, совсем одна в бушующем ночном море.

* * *

Вся осень ушла у них на чертежи. Старый рыбак пытался вспомнить все, что было связано с его первым морским путешествием. Его воспоминания были отрывочны и скупы, но само его присутствие поддерживало Ганса. Ведь в его голове рождались все новые идеи, и ему было так важно просто обсуждать их или рассказывать кому-то, кто в состоянии был их оценить и понять. Ганс сначала пробовал привлекать к этой работе других рыбаков, но все, что они знали, – это, скорее, знания о море и его повадках, течениях, но не о кораблях. Ему почти все пришлось изобретать и рассчитывать самому. Все это увлекало его настолько, что даже тоска по солнцу или глубокая печаль по Себастьяну и чувство вины, с которыми раньше было так непросто свыкнуться, теперь уходили на второй план.

Корабль было решено строить на том пологом берегу, откуда в свое время отправились в первое плавание двое смельчаков. Людей для рубки леса можно было переправить на лодках вдоль берега, чтобы не подвергать их другой опасности – пропасть в болотах. Якоб торопился. К концу осени деревьев было уже нарублено предостаточно, но лесорубов и плотников Якоб решил не отпускать назад в Город: ведь эти десять человек тоже видели солнце, и если бы в Городе поползли слухи и началась смута, Правление точно запретило бы дальнейшее строительство корабля. У строителей забрали все лодки и велели строить себе сараи и навесы для костров, для того чтобы они могли пережить зиму.

Ганс и старый рыбак приплыли к ним зимовать, выбив у Якоба все, что было нужно для того, чтобы зимовка не была такой мучительной. И все же им пришлось нелегко. С наступлением зимних бурь всякое сообщение с Городом прекратилось: ни одна лодка не решилась бы выйти в море. А запас еды быстро подходил к концу. Рыбалка, которая так выручала Ганса и Себастьяна летом, была невозможна, охота тоже не приносила особой удачи: звери и птицы с наступлением холодов ушли с этой части острова. Двенадцать человек остались совсем одни, отрезанные от остального мира.