А торговля между Аль Джазирой и магрибскими вилайетами висела на тонком волоске. Ему уже писали деловые люди с вопросом, что происходит, и когда это всё наконец закончится. Если бы он мог ответить!
А с утра написали с незнакомого номера.
– Ты готов свидетельствовать, что тебе велели не вмешиваться в убийство Гуляма, и не расследовать его? – спросил неизвестный без приветствия.
– Кто это? Я не понимаю, о чём ты говоришь?
Сердце подпрыгнуло куда-то под горло, но он отмерял слова. Не понимаю, не слышал – только так. Не после того, что он узнал о происходящем в Сусе, ему можно так раскрываться.
– Друг Амина, скажем так. И всё ты понимаешь. Мы знаем, что тот, кого на тёмной стороне Зеркала знали как Старого Башмачника, жил в Марсале. Что его убили ассасины, что ты запретил упоминать об этом в новостях. Что убийство не расследовала полиция. Теперь, когда у нас будут доказательства того, кто за этим стоит, мы поймаем этих крыс за поганый хвост.
– Я не понимаю, о чём ты, – машинально отстучал он.
– Бара наик, прекрасно понимаешь! Уже завтра мы получим полный материал, а Амин прекрасно помнит, что ты ему говорил. Ты выбрал сторону – теперь не вертись. Тебе напишут.
Собеседник, так себя и не назвавший, вышел из разговора, оставив его сидеть, сжимая наладонник. Он выбрал сторону, да – стараясь быть не с теми, кого считал мерзкими крысами. Да не случится ли теперь так, что, спасаясь от крыс, он попадёт к хорям?
Поздно что-то менять. Он щёлкнул по наладоннику, переводя его на свою рабочую карту, и, поколебавшись пару секунд, вызвал из памяти номер комиссариата полиции Марсалы.
Странное чувство, и Замиль даже не знала, как его назвать. Свобода? Она раньше повторяла себе это слово, как будто катала леденец на языке. Слово было звонким, округлым, сладким.
Но сейчас, когда, кажется, свобода наконец обрушилась на неё, Замиль ощущала во рту только кислый привкус страха. Она свободна – да. Одна, ни от кого не зависит, кажется, впервые в жизни, и впервые в жизни её совершенно некому защищать. Оказалось, что это не так весело, как ей представлялось. Теперь, когда шумная портовая сутолока Суса обрушилась на неё мутной волной, Замиль больше всего хотелось сжаться и спрятаться в маленьком тёмном закутке, где её никто не найдёт.
Она шла по улице, поддёргивая сползавший рюкзак. Взяла на катере у Стефано, решив, что будет удобнее её большой сумки. Побросала туда только самое нужное, прежде всего – деньги, конечно, несколько простеньких украшений, наладонник и зарядку от него, предметы гигиены. Когда рюкзак в очередной раз сполз с её плеча и ударил по ягодицам, она мысленно выругалась и вдруг остановилась, поражённая страшной мыслью. Ведь эта небольшая заплечная сумка – всё, что у неё есть. Всё имущество, которое у неё осталось. Всё, на что можно рассчитывать в жизни. И раньше ей было известно, что накопила она не так много, да и не старалась обрастать вещами, была равнодушна к нарядам и бижутерии, которые любили другие девочки. Вдобавок часть своих вещей оставила при бегстве из Мадины, а ещё часть – сейчас на «Грифоне».