Там, где ангелам нет места

Антоний, прошедший с Командором Полк-Орден, Великую Пустошь, сопровождал его как хранитель в тюрьме и ушёл вместе с ним из ордена. Этого человека Командор чтил больше всех. Этот черноволосый парень, с впавшими и иссушенными чертами лица едва ли не всю жизнь шёл с Командором нога об ногу. Сейчас, Антоний, ушедший в звании «Теневика», складировал продовольствие в одну из больших сумок, а так же, перебирая картонные пачки, заполнял лекарствами рюкзак. Шум сборов, переговоры жильцов не мешали ему сосредотачиваться.

Габриель и Хельга. Тот юноша, за которым Эстебан следил добрую половину жизни, опекал его, защищал от «праведной ярости» Автократорста Рейх. Командор исполнял клятву, всегда… каждый час, минуту или секунду. От «духовности» Империи или антиморали «Республики. Эстебан слишком много прошёл, чтобы ни один белый волос не пал с головы юноши. Габриель, парень от которого складывалась вся жизнь сейчас медленно, но верно и неотвратимо проваливался в объятия чувств. Хельга, беловолосая девушка, нордического склада полностью пленила разум Габриеля и Командор нутром, душевным естеством ощущал, что его роль отыграна. Эстебан отчётливо понимал, что это станет их последнее путешествие. Финальный рывок к заветной цели.

Эрнест, Лютер и Эбигейл, собиравшие свои вещи. Объедение семьи стало радостно болезненным… даже слишком. Запихивая имущество, на лице троих повисли странные маски отчуждённой радости. В памяти Эстебана до сих пор разворачивались картины истерики Лютера. Юноша отказывался принимать суть того, что его мать встала на путь либеральный. Его душа, мысль, сердце и мозг с яростью отторгали эту новость, окрашивая её в тона бреда. Только после долго разговора Эрнест смог убедить своего сына, что всё потеряно и не вернуть. Его мать умерла, не иначе и возвратить её нельзя. Сын всё-таки принял горькую и суровую истину и принялся собирать собственное добро в сумки. Но вот Эбигейл. Первая реакция на девушку была не самая добродушная, однако Эрнест разъяснил своему сыну, что она сделала для того, чтобы они сошлись. Лютер теперь к ней ненависти не испытывал, но и родной не считает.

Амалия, Верн, Ансуа, Элен и Жебер. Пятеро ребят копошатся посреди общего кавардака и пытаются как можно быстрее покинуть место, медленно скатывающееся во тьму. Илия, девушка Лютера, похожая на маленького ангела, отдалённо схожая с Эбигейл, перебирала документы. Амалия старалась находиться часто со своим возлюбленным, ибо понимала, что сейчас ему нужнее всего поддержка.

Только Малика не было. Проповедник остался в Микардо приглядывать за освобождёнными пленниками и стремиться вылечить их от терзающего шока. Эстебан мог пожелать ему только удачи, которая особенно необходима в час, когда сгущаются тучи.

Вот они, люди, не согласные с пришествием нового мира. Ничем не сдерживаемые девушки и парни, на земле греха, бегут с неё, подобно заключённым из открытой тюрьмы. Тринадцать человек готовы сорваться и бежать со всех ног хоть куда-нибудь, но подальше от плотского рая, обращающегося с каждой секундой в преисподнюю.

– Зараза, а на улице сейчас весело! – убирая паспорт гражданина Рейха во внутренний карман бежевого пальто, кинул Ротмайр.

– Хотите присоединиться? – с видным сарказмом изрёк Эрнест, застёгивая куртку. – Там действительно сейчас будет карнавал.

– Я на идиота, не похож. – Потерев старое бежевое пальтишко, Ротмайр убрал второй паспорт во внешний карман, кинув. – Я человек умный, и не лезу в самый центр разгула психов.

– Так, – завязывая шнур на сапоге, проговорил Командор, – заканчиваем собираться. Нужно прояснить по плану. У нас до выхода пара минут осталось.

Габриель, в стороне, укладывал в портупею небольшие предметы: ручки, блокнот и прочую канцелярию, когда к нему украдкой подошёл Лютер. Юноша долго не мог начать разговор, и Габриель смог узреть это, посему взял инициативу на себя:

– Ты как? В порядке? – Застегнув портупею, обронил вопрос Габриель.

– Вроде как. – Потерянно, словно выпав из реальности, дал ответ Лютер. – Прости, не каждый день узнаёшь подобное. Да и эта новая папина фифа… не нравится она мне. – И выпрямив руку направив конечность, как стрелу, на Командора, Калгар слегка язвительно произнёс. – Твои-то родители всегда при тебе.

– Ты об Эстебане? Он мне не отец, а, можно сказать, опекун. Своих родителей я потерял ещё в Рей…

– Где потерял? – Скоротечно оборвал Лютер друга. – Так ты даже не из нашей страны? – Состояние души овладело Лютером и его мышцами, отчего губы разошлись в лёгкой улыбке. – Я всегда подозревал, что вы что-то скрываете.

– Да, – грубым голосом произнёс Эстебан, незаметно оказавшись позади Лютера, – мы из Рейха. Теперь здесь. – В нефритовых очах Командора мельком проскользнула печаль. – Вот теперь снова бежим, только на этот раз не знаем куда. – И слегка наклонившись, Эстебан шёпотом направил речь в ухо Лютера. – Я тебе не советую Эбигейл называть «фифой», хотя бы, потому что только благодаря ей вы сейчас видитесь с отцом. – И выпрямившись осанкой, Командор голосом окинул добрую половину дома. – Собираемся!