Талтос

— Была предпринята попытка застрелить его, — сказала Роуан, — но она оказалась неудачной. К сожалению, покушавшийся был убит человеком, которому он доверял. И его тело будет найти непросто. Так или иначе, мы не станем искать его. У нас совсем другой план.

— Послушайте, Роуан, каков бы ни был ваш план, вы должны рассказать Майклу обо всем этом деле. Вы не можете уехать без этого.

— Я понимаю.

— Почему вы не боитесь, что эти негодяи могут убить вас обоих — и вас, и Юрия?

— Я располагаю тайным оружием, к которому имею отношение только я. Юрий знает все об Обители. Думаю, что смогу попасть туда. Я смогу поговорить с одним из старейших членов, с кем-нибудь из наиболее порядочных и уважаемых. Возможно, мне потребуется не более пятнадцати минут разговора, чтобы выяснить, участвуют ли в заговоре все злые силы ордена коллективно или зло исходит из небольшой группы.

— Это не может быть всего один человек, Роуан. Слишком много людей погибло.

— Ты права. Трое из их агентов тоже мертвы. Но это может быть очень небольшая группа внутри ордена или вообще люди, не входящие в орден, но имеющие с ним связи.

— Вы думаете, что сможете поймать самих этих негодяев?

— Да.

— Используйте меня как приманку!

— И ребенка внутри тебя — тоже? Если это ребенок Майкла…

— Это его ребенок.

— В таком случае они захотят его больше, чем тебя. Послушай. Я не собираюсь строить догадки. Не хочу думать о колдунах, как о неким образом редкой возможности для тех, кто знает, как ими можно воспользоваться, о женщинах, ставших жертвами новых представителей сумасшедших ученых. Я натерпелась достаточно от этих чудовищ. Единственное, что я хочу, — покончить с этим. Но вы не можете поехать — ни ты, ни Майкл. Вы должны оставаться здесь.

Роуан оттянула назад рукав черного шелкового жакета и взглянула на маленькие золотые часы. Мона никогда не видела у нее эти часы. Возможно, и их купила Беатрис. Они были удивительно изящны — похожи на те, которые носили женщины в те времена, когда Беатрис была еще девочкой.

— Я собираюсь пойти наверх и поговорить с моим мужем, — сказала Роуан.

— Слава Богу, — отозвалась Мона. — Я пойду с вами.

— Пожалуйста, не надо.

— Извините, но я пойду.

— Зачем?

— Чтобы удостовериться, что вы расскажете ему все, что следует.

— Хорошо, пойдем вместе. Быть может, ты на один прыжок опередила меня. Я собираюсь убедить его в необходимости нашего сотрудничества. Но позволь мне спросить тебя еще раз, Иезавель[11]. Ты уверена, что ребенок от него?

— Это был Майкл. Я могу сказать, когда, вероятно, это произошло. Это случилось после похорон Гиффорд. Я снова воспользовалась своим преимуществом над ним. Я не думала больше о предосторожности, как в первый раз. Гиффорд была мертва, и мной овладел дьявол, клянусь в этом. Это было сразу после того, как кто-то пытался проникнуть в библиотеку через окно и я ощутила запах.

Роуан ничего не сказала

— Это был мужчина, не так ли? Он стал преследовать меня, после того как был с моей матерью. Должно быть, так это было. Когда он попытался войти, то разбудил меня. А затем, когда я подошла к ней, она уже была мертва

— Был ли он сильный, этот запах?

— Очень. Иногда я до сих пор чувствую его там, в гостиной, и наверху, в спальне. Вы тоже?

Роуан помолчала

— Я хочу сделать что-нибудь и именно поэтому прошу тебя, — сказала она

— О чем?

— Не говори Майклу о ребенке, пока не проведут обычные тесты. Есть здесь кто-нибудь, кому ты можешь довериться, кто может заменить тебе мать? Должно быть, есть такой человек.

— Об этом не беспокойтесь, — заверила Мона. — У меня есть личный гинеколог, ведь мне уже тринадцать.

— Разумеется, — сказала Роуан. — Послушай, что бы ни случилось, я собираюсь возвратиться, прежде чем ты должна будешь сказать об этом кому-нибудь вообще.

— Да Я надеюсь на это. Не кажется ли вам чудом, если вы сможете возвратиться так скоро? Но что будет, если вы никогда не вернетесь и мы с Майклом никогда не узнаем, что случилось с вами или с Юрием?

Роуан, очевидно, думала об этом и потому просто пожала плечами.

— Я вернусь, — сказала она, — и еще одна предосторожность, если ты не возражаешь.

— Выкладывайте ее.

— Если ты все же расскажешь Майклу о ребенке, а затем позже решишь избавиться от него, мы убьем его. Еще раньше, чем пообещают забрать ребенка. Если возникнет какое-нибудь сомнение, какое бы ни было, не говори ему прежде, чем сомнение разрешится.

— Я не могу дождаться, чтобы сказать ему. Я могу связаться с моим врачом, чтобы он осмотрел меня сегодня же после полудня. Скажу ей, что перенесла нервный срыв и, похоже, могу сорваться снова. Она уже привыкла к таким моим выходкам. Когда тесты покажут, что все в порядке, меня ничто не удержит от того, чтобы рассказать ему. И ничто, я повторяю, ничто не сможет помешать моему ребенку родиться на свет.

Она собралась встать, как вдруг осознала, что именно сказала и что сама Роуан больше никогда не столкнется снова с этой чрезвычайной дилеммой. Но оказалось, Роуан вовсе не обидели и уж, разумеется, не ранили ее слова. Лицо ее оставалось невозмутимым. Она искала свои сигареты.