Талтос

— Я полностью признаю твое право стать наследницей. Между нами не существует никаких обид. Ты представляешься мне прекрасно выбранной кандидатурой. Я поняла это сама, интуитивно, как только пришла к осознанию того, что надо делать. Но Райен выяснил все вопросы полностью. Тесты и психологические характеристики получены. Ты одаренная дочь. Обладаешь интеллектом, стабильностью, твердостью. У тебя прекрасное здоровье. Да, найдены излишние хромосомы, это верно, но они наблюдаются в роду Мэйфейров по женской и по мужской линии уже столетиями. Нет оснований ожидать, что случится нечто жуткое, как было на то Рождество.

— Да, так вычислила и я сама, — сказала Мона. — И кроме того, я не должна выходить замуж за кого-нибудь с таким же генетическим дефектом, не так ли? Я не влюблена ни в одного члена нашей семьи. Ох, я понимаю, все может измениться, как вы считаете, но я имею в виду, что в данное время у меня нет синдрома влюбленности с детства в кого-то перегруженного этими жуткими генами.

Роуан обдумала сказанное и кивнула. Она посмотрела вниз, в свою кофейную чашку, затем поднесла ее к губам, сделала последний глоток и отставила чашку чуть в сторону.

— Я не таю зла на тебя за то, что случилось с Майклом. Ты должна понять это тоже.

— В это трудно поверить. Потому что я считаю, что поступила очень скверно.

— Безрассудно, возможно, но не скверно. Кроме того, думаю, что понимаю, что случилось. Майкл ничего не говорит по этому поводу. Речь никоим образом не идет о совращении. Я говорю о результате.

— Если я вылечу его, то, по крайней мере, не попаду в ад, — заявила Мона. Она сжала губы в печальной усмешке. В ее голосе и на лице отразилось нечто большее, нежели виновность или отвращение к себе, и она знала это. Но теперь ей стало легче.

— Ты исцеляешь его — возможно, ты намеревалась так поступить. Когда-нибудь, быть может, мы обсудим эти твои мечтания, и виктрола материализуется в гостиной.

— Значит, Майкл рассказал вам.

— Нет, ты сама сказала это. Ты без конца думаешь о ней прямо здесь, вспоминая вальс из «Травиаты», а привидение Джулиена настаивает на том, чтобы ты так поступила. Но это обстоятельство не кажется мне столь важным Единственное, что имеет значение, — это чтобы ты больше не считала, будто я ненавижу тебя. Для того чтобы стать наследницей, ты должна быть сильной, особенно в сложившейся теперь ситуации. Тебе не следует беспокоиться о неправильных представлениях.

— Да, вы правы. Вы на самом деле не затаили зла на меня. Я знаю, что нет.

— Ты могла бы понять это раньше, — сказала Роуан. — Ты сильнее меня, знаешь ли. Чтение мыслей и эмоций — это почти что обман. Я всегда ненавидела это свое свойство, с самого детства. Оно пугало меня. Оно пугает многих одаренных детей. Но позже я научилась им пользоваться — тонким, почти подсознательным способом. Подожди немного после того, как кто-нибудь поговорит с тобой, и узнаешь, что этот человек чувствует.

— Вы правы. Похоже на то. Я сама испытала нечто подобное.

— Со временем этот дар становится лучше и эффективнее. Я думаю, зная то, что ты уже знаешь обо всем, ты сможешь облегчить себе овладение этим свойством. Предполагалось, что я до отвращения нормальна, получила диплом с отличием и всегда страстно стремилась к наукам. Я росла в окружении роскоши — единственное дитя состоятельных родителей. Ты знаешь, кем являешься. — Она помолчала. Вынула сигарету из пачки, лежавшей на столе. — Ты не возражаешь?

— Нет, никоим образом, — ответила Мона. — Мне нравится запах сигарет, и всегда нравился.

Но Роуан не стала курить. Сунула сигарету обратно в пачку. Положила зажигалку рядом с ней.

Потом взглянула на Мону, и лицо ее внезапно сделалось жестким, словно она заснула, погрузившись в размышления, и забыла, что надо скрывать свою внутреннюю сущность.

Лицо ее приняло столь холодное и жестокое выражение, что Моне она показалась каким-то бесполым созданием Быть может, теперь на нее смотрел какой-то другой человек с серыми глазами, прямыми бровями и мягкими светлыми волосами. Это мог быть ангел. Разумеется, она красивая женщина. Мона была слишком заинтригована и взволнована, чтобы позволить себе отвести взгляд в сторону.

Почти мгновенно выражение лица Роуан смягчилось.

— Я уезжаю в Европу, — сказала она. — Пробуду там недолго.

— Зачем? Куда вы едете? — потребовала ответа Мона. — А Майкл знает об этом?

— Нет, — ответила она. — А когда узнает, снова обидится.

— Роуан, вы не должны так с ним обращаться. Подождите немного. Почему вы уезжаете?

— Потому что я должна. Я единственный человек, который сможет разобраться в тайне Таламаски. Только я смогу узнать, почему так ужасно погиб Эрон.

— Но как же Майкл? Вы должны взять его с собой, должны позволить ему помочь вам. Вы опять бросаете его, Роуан, и это может стоить больше, чем тринадцатилетнему юнцу, достигшему брачного возраста, спасти свое эго и все, что у него осталось от мужественности.

Роуан внимательно слушала.

Мона мгновенно пожалела, зачем сказала об этом, затем подумала, что выразилась недостаточно резко.

— А это уже обидно, — сказала Роуан.