Талтос

— Это безумие, Роуан. Зачем мы вообще затеяли этот разговор? Почему вы спрашиваете меня, что я думаю обо всем происходящем?

— Тому есть множество причин, Мона. Как и тому, что ты должна остаться здесь с Майклом

— А что будет, если мы переспим с ним?

— А это — как тебе захочется.

— Замечательно! Отстранить его и ожидать, что я утешу его, но не позволить.

Рассеянно Роуан вынула из пачки сигарету, затем остановилась, точно как в прошлый раз, тихо вздохнула и сунула сигарету снова в пачку.

— Мне безразлично, можете курить, — сказала Мона. — Сама не курю — хватает ума, но…

— Очень скоро твоему безразличию придет конец.

— Что вы имеете в виду?

— Разве ты не знаешь?

Мона была ошеломлена.

— Вы говорите?.. О Боже, я должна была знать.

Она села на место. Ведь у нее постоянно случались пропуски в прошлом Она всегда консультировалась по телефону со своим гинекологом

— А что, если на этот раз все вышло.

— И обычный пропуск здесь ни при чем, — сказала Роуан. — Это ребенок Юрия?

— Нет, — ответила Мона, — это невозможно. Сэр Галахад[10] был очень осторожен. Я хочу сказать, это абсолютно невозможно.

— Это ребенок Майкла

— Да. Вы уверены, что я беременна? Я хочу сказать, что прошел всего месяц и…

— Да, — ответила Роуан. — Врач и колдун знают одно и то же.

— Значит, может родиться Талтос, — сказала Мона.

— Хочешь найти причину, чтобы избавиться от него?

— Нет, ничего подобного. Ничто на земле не заставит меня от него избавиться.

— Ты уверена?

— Насколько я должна быть уверена? — спросила Мона. — Роуан, у нас католическая семья. Мы не избавляемся от детей. Кроме того, я не собираюсь избавляться от своего ребенка — независимо от того, кем был его отец. А если им был Майкл, то у всех будет еще больше причин радоваться, потому что Майкл — член семьи! Вы действительно знаете нас недостаточно хорошо, Роуан. Вы не представляете этого даже теперь. Это ребенок Майкла, если он действительно уже существует, то это…

— Пожалуйста, закончи свою мысль.

— А почему бы вам не закончить ее за меня?

— Нет, мне хотелось бы услышать твое мнение, если ты не возражаешь.

— Если это ребенок Майкла, он станет отцом следующего поколения, которое унаследует этот дом.

— Да.

— А если родится девочка, я смогу назначить ее наследницей всего. Вы с Майклом могли бы стать ее крестными, и мы сможем вместе стоять у купели на крещении. Мы могли бы стоять там, а затем Майкл будет иметь ребенка, а я обрету отца, которого хотела бы для этого ребенка, всеми любимого и почитаемого.

— Я знала, что ты нарисуешь более колоритную картину, чем смогла бы сделать я, — мягко сказала Роуан с некоторой печалью. — Эта превзошла все мои ожидания. Ты права. В этой семье до сих пор существуют вопросы, которые мне нужно постигать.

— Цвет церкви Святого Альфонса, где крестили Стеллу, Анту и Дейрдре. И я думаю… думаю, что там и вас крестили тоже.

— Об этом они мне никогда не рассказывали.

— Мне кажется, я слышала об этом. Кажется, что-то подобное они сделали.

— Похоже, что ты не решишься избавиться от ребенка.

— Должно быть, вы шутите?! Я хочу любого моего собственного ребенка, поймите. Я собираюсь стать настолько богатой, что смогу купить все, что только пожелаю во всем мире. Но ничто не сможет заменить собственного ребенка. Я могу осуществить это желание только одним способом. Ох, если бы вы лучше знали нашу семью, если бы не провели всю жизнь в Калифорнии, то поняли бы, что в этом нет вопроса, если только, конечно… Но даже и в таком случае…

— Даже в таком случае?

— Давайте беспокоиться об этом, когда это произойдет. Должны быть какие-то указания, маленькие признаки всех видов, если ребенок будет иметь отклонения от нормы.

— Возможно, ты права, а может быть, и нет. Когда я носила Лэшера, не было никаких признаков до определенного момента.

Моне хотелось ответить, сказать что-нибудь, но она слишком погрузилась в собственные размышления. Ее собственный ребенок… Никто не посмеет командовать ею. Ее собственный ребенок, и он доживет до взрослого состояния, несмотря ни на что. Ее собственное дитя… Внезапно настроение ее переменилось — она не столько воображала, сколько видела все, что с нею произойдет. Она видела колыбель. Она видела маленького настоящего живого ребенка, себя с изумрудным ожерельем в руках и то, как она надевает ожерелье вокруг шейки малыша

— А что по поводу Юрия? — спросила Роуан. — Поймет ли он все это?

Моне хотелось ответить утвердительно. Но правда состояла в том, что этого она не знала. Мона глубоко задумалась. Ей вспомнился Юрий: то, как сидел на краю кровати в ту последнюю ночь, говоря ей: «Существует масса очень важных причин, почему ты должна выйти замуж за человека из своей семьи». Не хотелось думать, что ей уже исполнилось тринадцать и она оказалась в тупике. Внезапно она осознала, что мнение Юрия о ребенке было самой меньшей из одолевавших ее забот, самой последней.

Почему ей до сих пор неизвестно, как они пытались убить Юрия? Она даже не спросила, не был ли он ранен.