Талтос

— Не будь такой напыщенной, Мэри-Джейн, — заявила долговязая красотка с улыбкой до ушей и потерла белые руки с длинными пальцами. Голос у нее был точно такой же, как у юной мамочки наверху. Такой же голос отлично воспитанной особы. — Вы должны меня простить, доктор. Мои манеры пока что не такие, какими им следует быть. Я еще недостаточно воспитанна. Я пытаюсь набраться побольше знаний, как, наверное, и предназначено Богом для моего рода. Но у нас ведь такое множество разных проблем, которые мы должны решить. Например, теперь, когда у нас есть свидетельство о рождении, — а оно у нас есть, не так ли, Мэри-Джейн? — ты именно это хотела сказать, когда я так невежливо тебя перебила, то как насчет крещения этого малыша, потому что, если мне не изменяет память, завещание четко говорит о том, что ребенок должен быть крещен по католическому обряду. Вообще-то, мне кажется, что в некоторых из тех документов, что я только что нашла и лишь бегло просмотрела, крещению придается куда большее значение, чем законной регистрации.

— О чем вы говорите? — спросил доктор Джек. — Что за прививку вам сделали, что вы можете говорить с такой скоростью?

Девушка мелодично засмеялась, хлопнув в ладоши очень громко, и ее рыжие волосы заструились по плечам, когда она качнула головой.

— Доктор, о чем вы говорите?! — воскликнула она. — Сколько вам лет? Вы вполне развитый мужчина, так ведь? Дайте-ка взглянуть… Полагаю, вам шестьдесят семь. Я права? Можно посмотреть ваши очки?

Прежде чем доктор успел возразить, она сорвала очки с его носа и сквозь них всмотрелась в его лицо. Доктор был ошеломлен: ему ведь было шестьдесят восемь… И девушка перед ним, лишившимся очков, превратилась в душистое размытое пятно.

— О, надо же, вот в чем дело, стоило глянуть, — заявила девушка и быстро с абсолютной точностью вернула очки на докторскую переносицу. Ее пухлые щечки и прекрасной формы губы показались доктору еще более совершенными. — Да, они чуть-чуть все увеличивают, и если подумать, то это одно из самых распространенных изобретений для повседневной жизни, с какими я столкнулась в первые же часы жизни. Очки, верно? Очки, микроволновая печь, клипсы, телефон, компьютер, монитор. Мне даже показалось, что позже, после некоторых размышлений обо всем этом, кто-то мог бы даже найти определенную поэзию в списке тех вещей, с которыми мы сталкиваемся сразу, особенно если мы правы в том, что ничто в жизни не происходит случайно, что вещи лишь кажутся случайными при взгляде на них с разных сторон и что в итоге, если получше настроить наши приборы наблюдения, мы начнем понимать, что даже те изобретения, что встретились на двух этажах некоего заброшенного аварийного дома, собрались вместе, для того чтобы создать некое впечатление о его обитателях, и оно будет куда более основательным, чем можно было бы предположить сначала. Как вам кажется?

Теперь настала очередь доктора засмеяться. Он хлопнул себя по ноге:

— Милая, я не знаю, что я об этом думаю, но мне определенно нравится ваш стиль высказывания! Вы ведь сказали, что вас зовут так же, как ту малышку, Морриган. Значит, ее назвали в вашу честь, только не говорите, что и вы тоже Мэйфейр!

— О да, сэр, так и есть, Морриган Мэйфейр, — кивнула девушка, вскидывая руки вверх, как болельщица на игре.

В этот момент тускло загорелся свет, потом что-то негромко буркнуло, электричество вернулось, и компьютер в задней комнате заворчал, снова загружаясь.

— Упс, вот так! — воскликнула девушка, и рыжие волосы взлетели над ее плечами. — Мы снова на линии, Мэйфейр и Мэйфейр, до тех пор, пока мать-природа не поставит всех нас на место независимо от того, как мы оборудованы, сформированы, запрограммированы и установлены. Другими словами, пока снова не ударит молния!

Она метнулась к стулу, уселась перед экраном и снова принялась стучать по клавиатуре, как будто в один миг забыла о стоявшем неподалеку докторе.

— Мэри-Джейн, поспеши, — закричала сверху бабушка. — Дитя проголодалось!

Мэри-Джейн дернула доктора за рукав.

— Нет, погодите немного… — попросил он.

Он был полностью и окончательно зачарован той изумительной молодой женщиной и понимал это точно так же, как осознавал, что под белой рубахой на ней ничего нет и что свет настольной лампы падает прямо на ее грудь, на плоский живот и нагие бедра… Похоже, и трусиков на ней тоже не было. А ее длинные ноги… Какие длинные обнаженные ноги… Не опасно ли сидеть за компьютером босиком во время грозы? Рыжие волосы спадали до спинки стула.

Бабушка снова закричала:

— Мэри-Джейн, ты должна отнести детку к пяти часам!

— Иду, иду! Доктор Джек, идемте же!

— До свидания, доктор Джек! — громко произнесла долговязая красавица, внезапно помахав доктору правой рукой, удивительно длинной, не отрывая при этом глаз от компьютера.

Мэри-Джейн проскочила мимо доктора и спрыгнула в лодку.

— Вы идете или нет? — резко спросила она. — Я отправляюсь. У меня еще уйма дел. Хотите здесь остаться?