Талтос

На самом деле эти основные дары скорее похожи на не нанесенную на карты золотоносную жилу где-нибудь в горах. Ни один Талтос не знает, как много он может почерпнуть из этой наследственной памяти. С известным усилием они могут открыть в собственном уме изумительные вещи. Некоторые Талтосы даже знают, как отыскать дорогу домой, в Доннелейт, хотя никому не ведомо почему. Некоторых влечет к дальнему северному побережью Анста, самого северного острова Британии, в поисках утраченной земли нашего рождения им хочется взглянуть через залив Баррафирс на маяк Макл-Флагга.

Объяснение всего этого кроется в химии нашего мозга. Это, наверное, до разочарования просто, но мы не сможем этого понять до тех пор, пока не узнаем в точности, почему лосось возвращается в реку, где он родился, чтобы именно там метать икру, или как некоторые виды бабочек находят определенный крохотный участок в лесу, когда приходит пора размножения.

Мы обладаем сверхострым слухом, поэтому громкий шум причиняет нам боль. Музыка может буквально парализовать нас. Мы должны быть очень осторожны с музыкой. Мы мгновенно узнаем других Талтосов по запаху или внешнему виду, мы узнаем ведьм и магов, когда видим их, и присутствие колдуна всегда воздействует на нас очень сильно. Талтос не может не заметить колдуна.

До других подробностей я дойду по мере рассказа. Но сейчас хочу отметить, что, насколько мне известно, мы не проживаем две жизни, как то думал Стюарт Гордон, хотя это ошибочное убеждение было некоторое время присуще людям. Исследуя глубинные воспоминания нашей расы, храбро окунаясь в прошлое, мы быстро начинаем понимать, что это не могут быть воспоминания одного конкретного существа.

Душа вашего Лэшера действительно уже жила прежде — беспокойная душа, отказывавшаяся принять смерть и трагически бессмысленно возвращавшаяся к жизни, за что приходилось платить другим.

Ко временам короля Генриха и королевы Анны Талтосы уже стали всего лишь легендой в горной Шотландии. Лэшер не знал, как проверить те воспоминания, с которыми он родился. Его матерью была женщина, человек, и его ум начал свою жизнь как человеческий, что случалось со многими Талтосами.

Я хочу сказать, что для меня настоящая жизнь началась тогда, когда мы были просто народом, живущим на затерянном острове, а Британия — снежной страной. Мы знали о существовании этой заснеженной земли, но никогда не бывали там, а на нашем острове всегда было тепло. Мои основные воспоминания именно о той земле. Они были наполнены солнечным светом, но не находили применения и постепенно угасали под грузом разных событий моей долгой жизни и моих размышлений.

Затерянную землю едва можно было разглядеть с берегов Анста. Она находилась в северном море, в том месте, где Гольфстрим в то время нагревал воду до достаточно высокой температуры и теплые волны бились о наши берега.

Но на самом деле тот укромный уголок, где мы развивались, был, как я уверен теперь, не чем иным, как гигантским кратером колоссального вулкана во много-много миль в ширину и представлял собой плодородную долину, окруженную грозными, но прекрасными утесами, тропическую долину с бесчисленными гейзерами и теплыми источниками, с бульканьем бившими из земли, рождавшими маленькие ручьи, сливавшиеся в конце концов в удивительно большие чистые озера. Воздух там всегда был полон влаги, вокруг озер и речушек пышно росли деревья, папоротник достигал гигантских размеров. Круглый год в долине густо зеленела трава и созревало множество самых разных фруктов: манго, персики, дыни всех размеров, на утесах собирали дикие ягоды и виноград.

Наилучшими фруктами считались груши, они там были почти белыми. А лучшей пищей из моря были устрицы, мидии, моллюски-блюдечки, и они тоже были белыми. Еще там росло хлебное дерево, и его плоды были белыми, когда их очищали. Если удавалось поймать козу, пили козье молоко, но оно было не таким вкусным, как молоко матери или других женщин, которые позволяли лакомиться им тем, кого любили.

Ветер очень редко залетал в ту долину, закрытую со всех сторон, разве что иногда, со стороны побережья. Берега были опасны, потому что, хотя вода там была намного теплее, чем у берегов Британии, она тем не менее была холодной для нас, а ветер там дул слишком сильно, так что нас могло просто унести прочь. И на самом деле если кто-то из Талтосов хотел умереть, а такое случалось, как я говорил, он мог просто пойти на берег и войти в воду.

Думаю, хотя теперь уже и не узнаю, что это действительно был остров, очень большой, но все-таки остров. Некоторые Талтосы, с полностью белыми волосами, имели обыкновение обходить его целиком вдоль берега, и мне говорили, что эта прогулка занимала много-много дней.

Огонь мы знали всегда, потому что в горах были места, где он вырывался прямо из земли. Кое-где горячая земля, расплавленная лава, тоненькими струйками сползала к морю.