Талтос

И Майкл осознал, что он не уверен ни в той, ни в другом. Может быть, никогда уже не будет уверен.

За какие-нибудь двадцать минут остатки света в небе исчезли. Фары автомобиля прорезали тьму, и это могло бы быть любое шоссе в любой части света.

Наконец Гордон велел повернуть на следующем перекрестке направо, а потом сразу налево…

Машина повернула в лес, на дорогу, шедшую между высокими темными деревьями, — похоже, это были березы и дубы, а среди них цветущие фруктовые деревья, едва различимые в темноте. Цветы в свете фар казались розовыми.

После второго поворота они поехали по проселку. Лес стал гуще. Возможно, это были остатки древних, величественных, населенных друидами лесов, некогда покрывавших всю Англию и Шотландию, а может быть, и всю Европу, — неких лесов, которые с безжалостной уверенностью уничтожил Юрий Цезарь, чтобы богам его врагов пришлось либо убежать, либо умереть.

Луна светила вовсю. Майкл увидел небольшой мост, а потом очередной поворот, и вот они уже ехали вдоль маленького безмятежного озера. Далеко, по другую сторону воды, стояла какая-то башня — может быть, укрепление норманнов. Вид был настолько романтическим, что наверняка поэты прошлого века сошли бы с ума от красоты этого места. Может быть, они даже сами эту башню построили, и это была всего лишь одна из тех изумительных подделок, что выросли везде в период недавнего увлечения готикой, изменившего архитектуру и общий стиль по всему миру.

Но когда они обогнули озеро и подъехали к башне, Майкл рассмотрел ее более подробно. И понял, что это действительно круглая норманнская башня, довольно большая, пожалуй, в три этажа до верхних зубцов. Окна были освещены. Нижнюю часть строения загораживали деревья.

Да, это была именно она, норманнская башня. Майкл много их повидал в студенческие годы, когда бродил по туристическим тропам по всей Англии. Может быть, он даже и эту видел в какую-нибудь из суббот.

Впрочем, едва ли. Озеро, гигантское дерево слева, картина, близкая к совершенству… Теперь Майкл видел уже и основание другого, более крупного сооружения, без сомнения рассыпавшегося на отдельные камни под воздействием дождей и ветров, а потом заросшего диким плющом.

Они проехали сквозь густую рощу молодых дубов, потеряв башню из виду, а потом вынырнули из-под деревьев удивительно близко от нее. Майкл увидел две машины, припаркованные перед входом, и две крохотные электрические лампочки по обе стороны очень большой двери.

Все выглядело вполне цивилизованным, обжитым. Но каким чудом все это сохранилось, оставшись незапятнанным каким-либо заметным современным дополнением? Плющ полз по округлым камням, скрепленным известковым раствором, над простой аркой входа.

Все молчали.

Водитель наконец остановил машину на небольшой, покрытой гравием площадке.

Майкл сразу вышел и огляделся. Он увидел пышный сад в природном английском стиле, тянувшийся к озеру и к лесу. Цветы на клумбах только-только начали расцветать. Он узнал их смутные очертания, но соцветия закрылись на ночь, и кто знает, какое великолепие откроется взору, когда встанет солнце?

Будут ли они еще здесь, когда встанет солнце?

Огромная лиственница стояла между Майклом и башней, и это было безусловно одно из старейших деревьев, когда-либо виденных Майклом.

Он подошел к массивному стволу, понимая, что удаляется от своей жены. Но не смог удержаться.

Из-под огромных ветвей дерева Майкл посмотрел на фасад башни и в третьем окне увидел одинокую фигуру. Маленькая голова, узкие плечи. Женщина. Волосы то ли распущены, то ли прикрыты вуалью, он не мог разобрать.

На мгновение картина захватила его: сонные облака, яркий свет луны, сама башня во всем своем примитивном величии…

Майкл слышал скрип гравия под ногами своих спутников, но не сделал ни шага, даже не шелохнулся. Ему хотелось просто стоять здесь, смотреть на это безмятежное озеро справа, на воду, ничем не потревоженную, обрамленную теперь нежными фруктовыми деревьями с бледными трепещущими цветками. Японская слива, скорее всего, то самое дерево, которое растет по всему Беркли, в Калифорнии, и весной пышно цветет, иногда окрашивая целые небольшие улицы в розовые тона.

Ему хотелось запомнить все это. Ему хотелось никогда это не забывать. Может быть, он все еще испытывал слабость после перелета, может быть, он даже вполне предсказуемо сходил с ума, как Юрий. Майкл этого не знал. Но вот эта картина была чем-то таким, что стоило всего их приключения, всех его ужасов и разоблачений, — высокая башня и, пожалуй, принцесса в ней…

Водитель выключил фары. Все остальные уже шли мимо Майкла. Роуан остановилась рядом. Он еще раз посмотрел на озеро, потом на огромную фигуру Эша, шагавшего впереди. Рука Эша все так же держала Стюарта Гордона, а Стюарт Гордон шел так, словно готов был в любую минуту рухнуть без чувств. Когда этот пожилой седовласый человек очутился на освещенном пространстве перед входом, вены на его шее выглядели прискорбно уязвимыми.