Таксидермист

БУРАН МЕТЕТ С ТОЙ СТОРОНЫ. Один из самых старых рассказов в сборнике. Я начал писать его еще в ХХ веке, где-то в 1997 или 1998 году – в стол. Поляков тогда не издавали, существовали два журнала, которые покупали рассказы: один возглавлял я сам, и мне неловко было печатать собственные тексты, а второй был конкурентом. Я писал не спеша, история была сложна психологически и казалась мне весьма коварной. Собственно, из этого получалась целая драма, в которой были только два героя, запертых в сибирской избе. Речь шла о том, что либо один из них сошел с ума, либо другой, либо оба, либо существуют два мира. Микроповесть, скрещенная с искусством, с сохраненным принципом триединства вряд ли могла продаться где-либо к северу от Замбези, но меня это нисколько не волновало. Все равно мне негде было ее издавать. Я вспомнил о ней лишь в новые времена, закончил в течение месяца и продал в антологию Войтека Седенько «Альтернативные видения». Это рассказ о хороших русских. В фантастической среде их очень много. Встречи с ними всегда заканчиваются водкой и долгими разговорами, а потом на ум приходят размышления: как общество, порождающее столь симпатичных людей, одновременно способно породить столь неприятное государство? Появляется тоска о России, такой, какую мы хотели бы иметь в качестве соседа. Великой и богатой, но дружественной, без имперских амбиций. В чем-то похожей на Канаду.

Я встречал немало хороших русских, но прежде всего – Кира Булычева. Как раз тогда, когда я заканчивал «Буран…», пришло известие о его внезапной смерти. У меня не было иного выхода, кроме как посвятить ему этот рассказ. Надеюсь, что, где бы он теперь ни был, ему понравилось.

Отряхнув по прошествии многих лет рассказ от пыли, я обнаружил, что достаточно зашпаклевать самые большие щели, подкрутить винты – и он как-то работает и дальше.

FAREWELL BLUES. Так уж бывает с блюзом, что его название плохо звучит по-польски. «Прощальная песня» не несет в себе соответствующих ассоциаций, так же как «St. James Infirmary» звучит лучше, чем «Лазарет святого Иакова». А рассказ нужно было написать в ритме блюза. Антология «Да здравствует Польша. Ура!» Клуба творцов пришлась на такое время, что рассказ о Польше или поляках ассоциировался главным образом с эмиграцией. То и дело кто-то уезжал или собирался вскоре уехать, и прощальных разговоров более чем хватало.

Многие считали, что отъезд – единственное лекарство от проблем, а я испытывал разнообразные сомнения. Вдобавок это рассказ о тревожной фазе развития цивилизации, которая во имя «здоровья и безопасности» прибегает к методам, свойственным скорее тоталитарным режимам. Здоровье и безопасность, определяемые и навязываемые чиновниками, воплощаемые в жизнь посредством камеры и дубинки, представляются мне настоящим кошмаром. Большинство эпизодов и самых странных правил, запретов и репрессий, описанных в этом рассказе, основаны на фактах. Законы и правила называются иначе, но события реальны и имеют место.

Еще одна идея, которую я решил вплести в эту историю, – ощущение, что, если когда-нибудь дело дойдет до контакта с иной цивилизацией, мы безоговорочно поверим во все, что нам скажут инопланетяне. Мы настолько не доверяем самим себе, что каждый пришелец извне кажется нам намного более заслуживающим доверия.

И еще я не мог удержаться от искушения написать историю, в которой появляются классические «летающие тарелки».

ВЫХОДНЫЕ В ОСЭКОЗЕ. Это один из тех рассказов, которые лежат, постепенно дозревая, в дубовых бочках где-то на дне мозга и ждут – иногда несколько лет, иногда пару месяцев.

Когда Яцек Дукай сообщил, что делает антологию о Польше через пятьдесят лет – «PL+50», достаточно было ответить: «Слушай, а у меня что-то такое есть». Так что я откупорил бочку и вытащил «Выходные…». Не помню точно, когда я придумал этот рассказ, но помню почему. Он стал итогом размышлений, возникших у меня во время некоего диспута, может, даже полностью приватного. Когда-то, слушая распалившихся спорщиков, я осознал, что в большинстве вопросов люди с разными взглядами принадлежат к двум разным мирам, так как не способны понять друг друга даже на уровне значения тех или иных слов. Наша реальность столь уродлива именно потому, что она является попыткой найти компромисс между огнем и водой. Невозможно создать государство, которое одновременно будет уважать права личности и коллективистскую идеологию. Нельзя одновременно создавать «государство всеобщего благосостояния» и «тигра Центральной Европы».