Такой я была

– Почему? Почему… что… – Ванесса не в силах сформулировать мысль.

– Мэм, поступило сообщение о нападении. Мы его расследуем, – отвечает офицер Митчелл.

Детектив Доджсон поворачивается ко мне, и под ее взглядом я чувствую себя голой. Но не может же она знать? Никто не знает.

– Что… что это значит – нападение? – запинаясь, бормочет Ванесса, не в силах понять то, что ей говорят.

Кейлин садится на диван и смотрит на воображаемое пятно на ковре. Он не говорит и даже не моргает.

– Мы хотели бы поговорить с каждым из вас, – продолжает офицер Митчелл. – Мистер Маккрори, не могли бы мы пройти в другую комнату? – Он поворачивается и идет в столовую. Коннер следует за ним с совершенно растерянным видом, вцепившись в пульт управления, как в спасательный круг.

Женщина-детектив бесстрастно смотрит на меня.

– Иден, верно?

– Да, – отвечаю я, еле дыша и собрав все свои силы.

– Мы можем поговорить без свидетелей? Кейлин, миссис Маккрори, офицер Митчелл вскоре допросит вас.

Я иду в свою комнату. За спиной слышны ее шаги.

– Можно сесть? – она указывает на кровать.

Я киваю. Сердце мечется. Руки трясутся. У меня чешется кожа. Она садится, и кровать под ней скрипит, точно хочет выболтать все секреты.

– Если ты не против, я задам тебе несколько вопросов.

– Хорошо, но я ничего не знаю.

Ты слишком дергаешься, Иди. Успокойся.

– Правда? – спрашивает она. – А мне показалось, ты совсем не удивилась, когда офицер Митчелл рассказал о предъявленных мистеру Армстронгу обвинениях. – Это не вопрос.

Не знаю, что на это ответить, поэтому просто продолжаю смотреть на нее.

– Любопытно узнать почему.

– Что почему? – Притворись дурой, вот и все.

– Иден, если ты знаешь что-либо про Армстронгов, владеешь какой-либо информацией, сейчас самое время признаться.

– Да не знаю я ничего. Честно. Я даже не догадывалась, что он сделал это с ней.

– Сделал что, Иден? – она притворяется удивленной.

– Не знаю. Не знаю, что он сделал, понятия не имею.

Боже, она видит меня насквозь!

– Ясно. Тогда давай вернемся к моему первому вопросу.

– Почему я не удивилась?

– Так значит, ты не удивилась?

– Нет, я… нет, удивилась. Удивилась, и… и сейчас удивляюсь, – запинаюсь я.

– Нет, – медленно возражает она. – Твоя мать, отец и брат были удивлены. Даже шокированы. Но не ты. Можешь рассказать, о чем ты подумала в тот момент?

– Ни о чем. Не знаю. Ни о чем я не думала.

– Но какие-то мысли должны были у тебя возникнуть?

И она смотрит на меня таким взглядом, словно хочет сказать: только не вздумай выкручиваться, не вздумай городить всякую чушь, вранья я не потерплю. Этот взгляд проникает в меня так глубоко, будто она видит все. Все, что я из себя представляю, и все, чем не являюсь. Она заглядывает мне в душу, а я считаю секунды: один. Два. Три. Четыре. Пя…

– Раз так, позволь задать тебе вопрос. Как думаешь, эти обвинения против мистера Армстронга – они правдивы? Твое личное мнение.

– Не знаю. Откуда мне знать? Я не могу этого знать.

– Должна заметить, ты очень взволнована, Иден. Ты что-то скрываешь, потому что думаешь, что это поможет защитить мистера Армстронга?

– Защитить? Нет. И я ничего не скрываю, правда.

– Иден, буду с тобой откровенна. – Детектив аккуратно складывает руки на коленях. – Я разговаривала с Амандой с глазу на глаз, и та назвала твое имя. Сказала, что я должна с тобой поговорить. – Женщина тихонько указывает на меня одним пальцем. – Знаешь почему?

Я качаю головой из стороны в сторону. Качаю чересчур усердно.

– Видимо, она решила, что у тебя есть какие-то сведения касательно мистера Армстронга. Кевина, – добавляет детектив, словно знает, что одно его имя способно вызвать у меня вспышку ярости.

Она видит, что у меня трясутся руки. Я скрещиваю их на груди, сую ладони в подмышки.

– Аманда рассказала о происшествии в школе на этой неделе. По ее словам, ты очень… разволновалась, когда речь зашла о…

– Нет! Я же сказала – я ничего не знаю. Не понимаю, почему она обо мне вспомнила. Ничего я не знаю. – Я собиралась выкрикнуть эти слова, хотела казаться сильной и твердой, но вырвался лишь жалкий писк.

Детектив сверлит меня непроницаемым взглядом. Я совершенно не понимаю, что у нее на уме. Потом она встает и идет к двери. Я надеюсь, что она уходит, но нет: женщина закрывает дверь, и остается лишь маленькая щелочка.

– Иден, – мягко произносит она. – Сейчас я задам тебе один вопрос и хочу, чтобы ты ответила мне честно. – Детектив говорит совсем тихо и стоит передо мной, как гора, которую мне никогда не сдвинуть с места. – Иден, Кевин когда-либо подвергал или пытался подвергнуть тебя насилию, в том числе сексуальному?

Я всегда обещала себе, что если кто-нибудь спросит, если только задаст правильный вопрос, я обязательно скажу правду. И вот он, этот вопрос. Я могу покончить с этим, произнеся одно лишь слово. Я открываю рот. Я хочу это сказать. Да. Да! Я пытаюсь произнести это слово. Да. Говори же! Но во рту так пересохло, что даже одно простое слово мне не дается.