Так умирают короли

Виктор и тетя Вера смотрели на Самсонова, явно испытывая невообразимое потрясение. А усеянные разноцветными лампочками стены вдруг пришли в движение. Они дрогнули и поплыли в разные стороны — рабочие принялись разбирать декорации, и это тоже было нами продумано: все закончилось, оказавшись всего-навсего спектаклем. Через минуту тетя Вера и ее супруг оказались посреди пустеющего павильона. Они так и стояли в лучах прожекторов: крупная женщина с прижавшимся к ней мужем, похожим на подростка. А операторы, уже не таясь, с трех точек снимали их. Это могло бы быть эффектной концовкой последнего выпуска программы «Вот так история!». Но для последнего выпуска у нас был припасен другой финал.

Самсонов поднял руку и помахал всем на прощание. Потом развернулся и пошел прочь. Прожектора, направленные на него, погасли. Он ушел. Навсегда. Его больше не будет. И его программы — тоже.

Глава 48

— Спасибо! — сказала мне Светлана.

Мы втроем — я, она и Демин — ехали на фургончике к ней домой.

— За что? — уточнил я.

— За все. И за Самсонова — тоже.

Мой выход в облике Самсонова — вот что было для нее главным.

— Не стоит благодарности, — скромно оценил я свой вклад.

— Отлично получилось! — подал голос Демин.

Казалось, что все идет как прежде: мы только что отсняли очередной сюжет и теперь направляемся в загородный дом Самсонова, чтобы по традиции отметить завершение очередного этапа нашей работы, а позади нас, в фургоне, разместилась вся группа. Но никого, кроме Демина, в действительности не было, да и ехали мы не к Самсонову. Я не удержался и вздохнул. Светлана поняла мое состояние. Наверное, испытывала то же самое.

— Просто удивительно, как много в жизни может зависеть от одного человека, — негромко сказала она. — Сергей умер, и все рухнуло, все пошло наперекосяк. Вдруг выяснилось, что не все вокруг благополучно. Алекперов занят какой-то неприличной возней. Альфреда арестовали за контрабанду, а Кожемякин и вовсе оказался убийцей. Программа рассыпалась, потому что лишилась своего стержня. Стержень — это Самсонов. — Так умирают короли, — сказал я Светлане. — Они правят своей властной рукой, и все благополучно. Но когда король умирает, в его владениях неизбежно наступает смута. Тогда и выясняется, как много зависит от одного-единственного человека. Если он — настоящий король.

Я не пытался скрасить горечь ее утраты и говорил совершенно искренне.

Остановились у гастронома. Я хотел помочь Демину, но он меня остановил, сказав:

— Зачем? Я сам. Не так много нам сегодня понадобится.

Пару недель назад нам требовалось много выпивки и много закуски. Потому что нас было много. Теперь стало вполовину меньше.

— Знаешь, я ему не верила, — негромко произнесла Светлана, когда мы остались вдвоем.

— Кому?

— Демину. Были моменты, когда я думала — он…

Я понял и не стал ни о чем спрашивать, но Светлана сказала все сама:

— У них были сложные отношения. Он и Самсонов сильно иногда ругались. Из-за денег. Ты этого не знал.

Если бы не знал! Даже довелось стать невольным свидетелем их стычки — когда Самсонов пригрозил своему вороватому администратору тюрьмой. В аккурат перед убийством имело место сие печальное событие. Но сейчас я промолчал. Не хотел копать прошлое, тем более что все само собой разрешилось.

— Да, — бесстрастно сказал я. — Вполне возможно.

— Я ни в чью виновность так не верила, как в его.

— Ты думаешь, он способен на убийство?

Светлана печально посмотрела на меня и так же печально сказала:

— Деньги, Женя. Это такая вещь, из-за которой люди способны на любую подлость. А Демин еще повел себя так, — она запнулась, подыскивая подходящее слово, — странно.

— Это ты о чем?

— О том, как он рвался в руководители программы после смерти Сергея. Как интриговал. Как склонял нас к бунту против Алекперова. Помнишь?

Я помнил.

— Я не верила ему. И боялась.

— Его боялась?

— Того, что это окажется правдой.

Если правдой окажется участие Демина в убийстве — так следовало понимать.

— Отчего же? — изобразил я удивление.

— Потому что это ужасно: работать с человеком бок о бок и в конце концов обнаружить, что он — убийца и мерзавец.

Я не уловил логики в ее словах и поэтому поинтересовался:

— А Кожемякин?

Он тоже работал с нами бок о бок. И оказался убийцей.

Светлана покачала головой:

— По поводу Кожемякина я никогда не обольщалась. Знаешь, такое было чувство, что он действительно способен на мерзкий поступок. Было в нем что-то там, в глубине, — такое нехорошее, черное. Иногда прорывалось, ты сам это видел. Помнишь, как он на свадьбе с вилками бросился на людей?

— Помню.

— Так что в случае с ним все закономерно, — сказала Светлана и вздохнула.

Появился Демин. Он шел от гастронома, прижимая к груди набитый снедью пластиковый пакет.

— Он не говорил тебе, куда уходит? — поинтересовался я.

Светлана покачала головой. Не говорил. А может, Демин и сам еще этого не знает? Потому что ушел не куда, а откуда. Главное — вырваться из ставшей вдруг чужой программы.

Демин ввалился в фургон и, шумно вздохнув, объявил:

— Едем! Особых деликатесов не обещаю, но перекусить будет чем.