Так умирают короли

— Я буду допрашивать их всех беспрерывно по двадцать четыре часа в сутки, и это будет продолжаться до тех пор, пока не обнаружится убийца.

— А если не обнаружится? — подсказал осторожный Бобров. — Тогда вам не сносить головы.

— Я все равно его найду!

Было заметно, что Мартынов закусил удила и уже не остановится.

— Вы никому конкретно не можете предъявить обвинение, — попытался охладить его Бобров. — И потому никого не можете арестовать. Как бывший бухгалтер, он тщательно все просчитал. Мартынов смотрел в окно и молчал. По нему было видно, что он ужасно злится — то ли, его \можно понять! Стоит только отпустить подозреваемых, и все неимоверно усложнится. Убийца получит передышку, и если он просто исчезнет — это будет еще самое лучшее, что может произойти; Тогда мы, по крайней мере, будем знать, кто же убил Самсонова. А если этот человек окажется умнее, он вообще ничего не будет предпринимать. И тогда вероятность того, что он будет вычислен, становится минимальной.

— Есть только один способ, — сказал я.

Бобров и Мартынов одновременно обернулись ко мне.

— Не раскрывайте меня. Пусть я останусь все тем же Женей Колодиным; провинциалом из Вологды, которого Самсонов взял в свою передачу на роль «придурка». Вы спокойно делаете свое дело, проводите следственные действия, вызываете людей на допросы. А я буду как все. Каким был и раньше.

— Он прав по-моему, — сказал Бобров. — Лазутчиком был, лазутчиком пусть и остается. По самсоновскому делу он накопал много интересного, и ничего не удалось бы разузнать, если бы он не видел ситуацию изнутри. Почему бы теперь не использовать тот же самый ход?

— Но при этом всех придется отпустить, — подсказал я.

Мартынов дернулся, но промолчал.

— Иначе ничего не получится, — настаивал я. — В камере не очень-то побеседуешь, да мы к тому же изолированы друг от друга.

— Можно подумать, что на свободе все не расползутся по своим норам, — буркнул Мартынов.

— На работе-то мы будем собираться.

— Какая работа? Самсонов мертв. Передача закроется, это уж наверняка.

Я усмехнулся с превосходством человека, мало-мальски постигшего секреты телевизионной кухни.

— Да вы что! — сказал я. — Кто же позволит этой передаче закрыться? Это огромные деньги! Это миллионы телезрителей! Это рейтинги!

Мартынов с сомнением посмотрел на меня.

— Алекперов найдет нового ведущего, — убежденно сказал я. — Вот увидите! «Шоу должно продолжаться». Слыхали такое?

— Он говорит дельные вещи, — оценил мои умственные способности Бобров и посмотрел На меня так, словно раньше имел другое представление о моем IQ. — Почему бы не попробовать? (Ай-кью — уровеньинтеллекта (англ.))

Мартынов взвесил все «за» и «против».

— Хорошо, — согласился он после долгой паузы. — Попробуем.

По его распоряжению мне принесли протоколы допросов всех участников несчастной вечеринки. Протоколы я читал долго и вдумчиво, но ничего для себя лично не прояснил, кроме одного — в какой-то отрезок времени, непосредственно перед убийством, наш невеликий коллектив распался и каждый, хотя бы ненадолго, был предоставлен самому себе.

— Ты поосторожнее, — попросил Мартынов. — Не покажи никому из своих, что знаешь о содержании этих протоколов.

Я кивнул. И сам понимал, что проявить осведомленность — значит раскрыть себя.

— Я выпущу всех, — сказал Мартынов.

— Никого конкретно не подозреваете? — на всякий случай уточнил я.

— Конкретно — нет. Значит — все на подозрении.

— И я под колпаком?

Больше всего мне понравилось в нем то, что он не стал юлить. Посмотрел мне прямо в глаза и ответил:

— И ты.

— Почему?

— Потому что и у тебя был повод.

Я даже не успел уточнить, что он имеет в виду, он сам сказал:

— Светлана.

Муж-рогоносец мне мог помешать, так это расшифровывалось. Лично для меня это представлялось не очень правдоподобным, поскольку я-то знал, что не убивал. А Мартынов просто обязан был и меня подозревать. Или он таким способом пытался добиться, чтобы я активнее искал убийцу? Найденный убийца — это как прощение всем нам, в том числе и мне. Я заглянул Мартынову в глаза. Но ничего не прочел в его взгляде.

Глава 28

Вся четверка стояла у входа, когда я вышел из здания. Хуже всех выглядела Светлана. Она будто постарела сразу лёт на двадцать. Густая сетка морщин и темные круги под глазами. Вдова. Мне стало ее так жалко, что я чуть не обнял ее при всех.

— Ну что? — сказал Загорский.

Ответ на это хотели знать все.

Я понял: Самсонов был человеком, который их всех объединял — таких непохожих и разных. Теперь команда рассыпалась. Каждый за себя. Но это чувство еще слишком непривычно и даже пугающе — и велик соблазн оставаться вместе как можно дольше.

— Может, посидим где-нибудь в кафе? — предложил, Кожемякин, — Помянем Самсонова.

— Еще чего! — дернул плечом Демин. — Меня всю ночь допрашивали, я с ног валюсь.

Кожемякин посмотрел на него с нескрываемой неприязнью, но Демин сделал вид, что не заметил этого. Или заметил, но ему сейчас все равно. Я прекрасно его понимал. Это была очень нехорошая ночь. Страшная ночь.

— Я — домой, — объявил Загорский.

— И я — подключился Демин.