Так умирают короли

Я увидел испещренный пометками лист бумаги, лежащий перед Мартыновым, и понял, что это перечень алекперовских промашек. Пока я сидел, изнывая от безделья и изматывающего чувства голода, Мартынов успел накопать много, очень много разного рода несоответствий, и этого ни я не заметил, ни Алекперов. Алекперов только сейчас очнулся, но было уже поздно.

– Ну что, Алексей Рустамович, побеседуем? – предложил Мартынов, придвигая поближе свой коварный листочек.

И только теперь начинался настоящий допрос.

Глава 41

Я уехал из прокуратуры затемно. Допрос Алекперова продолжался, но мне не было места на том представлении. Дома меня ждали одиночество и пустые кастрюли, поэтому, поразмыслив, я отправился к Светлане. Она сидела перед телевизором, с экрана которого какой-то дядька с роскошной бородой читал проповедь. Из этого факта я заключил, что Светлана телевизор не смотрит, он лишь создает шумовой фон, позволяя приглушить состояние одиночества.

– Привет, – сказала она. – Где ты пропадал?

– В прокуратуре.

Светлана изумленно посмотрела на меня.

– Алекперова взяли за жабры, – доложил я.

Изумления во взгляде Светланы добавилось.

– Его подозревают в причастности к убийству.

Светлана прижала ладони к щекам и покачала головой – не верила.

– Никто не думает, что он сам все это проделал, – сказал я. – Такие люди стараются всегда оставаться в стороне.

– Он – организатор?

– Возможно, – ответил я, подумав. – Такая версия, словом. Он давно, еще несколько месяцев назад, решил подмять программу под себя, как самую рейтинговую. Все проделывал за спиной Сергея Николаевича. Объясняет, что хотел сделать параллельную программу, чтобы в конкурентной борьбе выявилась лучшая. Но в его показаниях обнаружилось столько нестыковок, что он вряд ли выпутается.

– Знаешь, мне не верится, – прошептала Светлана. – Нет, я понимаю, что времена сейчас такие И всякое случается, но если это окажется правдой…

Она покачала головой, не представляя, видимо, как воспримет подтвердившийся факт причастности Алекперова к убийству.

– Ты присутствовал там?

– Где? – не понял я.

– Ну, там, где допрашивали Алекперова?

– Не все время. Но достаточно много успел услышать.

– И что?..

Она запнулась.

– Он признался?

– Нет, конечно. Он ведь не из простых, Алекперов. Но его дожмут. Это будет одно из самых громких дел последних лет.

Светлана была печальна и тиха. Не надо, наверное, все время возвращать ее к тем страшным событиям.

– Ты была сегодня на работе? – попробовал я сменить тему разговора.

Молча кивнула в ответ.

– Ну и как? Горяев все так же полон творческих идей?

Светлана ответила мне печальной улыбкой.

– Как думаешь, чем все это закончится? – поинтересовался я.

– Что именно?

– Затея с Горяевым.

– Ничем. – Она пожала плечами. – Ты разве еще не понял? Все развалилось. Демин ушел…

– Окончательно?

– Да. Сегодня подал заявление. По закону еще две недели должен отработать, но сказал, что ноги его в этом дурдоме не будет.

– Чего же он так взвился? Ну ладно, Горяев ему не мил. Но есть же еще мы?

– Я сама не пойму. Он как-то остро все переживает.

Я хотел сказать, что догадываюсь о причинах, но вовремя прикусил язык. Потому что иначе пришлось бы поведать о разговоре Демина с Алекперовым на самсоновских поминках и о том, что Демин очень рассчитывал занять место покойного Самсонова. И потому трагедия Демина не в том, что он с недавних пор должен подчиняться этому дураку Горяеву, а в том, что Горяев занял его, Демина, место.

– Да, – пробормотал я. – Ну надо же…

– Демин уходит, – сказала Светлана. – Загорский под арестом. А у нас, оставшихся, нет никакого желания продолжать работу.

– А почему? – обернулся я к ней. – Почему бы вам не продолжать делать эту программу?

– Почему – «вам»? – не поняла Светлана.

Я проговорился. Все время держал в голове, что очень скоро расстанусь с этими людьми и вернусь в Вологду, и вот это прорвалось.

– Нам. – Я еще не готов был сказать правду. – Самсонов делал отличную программу. И чем все закончится? Громкими скандалами и смертью самой программы? Или тем, что ею займутся люди, подобные Горяеву, что еще хуже смерти?

– А что ты предлагаешь? – спросила Светлана безо всякой надежды. Она, наверное, со всем уже смирилась.

– Мы сделаем программу! Суперпрограмму! Пусть она будет одна, и после нее – уже ничего. Но это станет нашим прощанием. Уж если уходить, то только громко хлопнув дверью. Мы соберем у телеэкранов сто миллионов зрителей. Все население, за вычетом грудных младенцев, слабоумных и пребывающих в длительном запое. Все остальные будут нашими в тот вечер. Представляешь? Суперпрограмма! Программа Сергея Самсонова! Последний выпуск! Последняя гастроль! Пусть увидят в последний раз. И еще раз вспомнят. Все пусть вспомнят! Вот это и будет памятник Самсонову.

Я смотрел Светлане в глаза и видел, как в них просыпается жизнь. Какие-то лучики, которые позволяют надеяться на благополучный исход.