Так скучают в Утопии

На протяжении всего палеолита человек — главным образом, охотник. Начиная с мустьерской культуры он живет, как правило, у входа в пещеры и под выступами скал (в укрытиях под скалами), где мы и сейчас находим под обломками горной породы следы его очагов вперемешку с орудиями и костями съеденных животных. Вероятно, он закрывал вход в пещеры шкурами, натянутыми на стволы деревьев. В укрытиях, должно быть, возводились палатки из шкур и хижины из веток. Жизнь, похоже, была достаточно неплохой: дичи было полным-полно, раса была сильной, оружие эффективным. Когда дичь начинала встречаться реже, племя снималось со стоянки и уходило к новым землям. Как проходил досуг племени, приходилось ли ему голодать, нам неизвестно. Серьезными трагедиями, должно быть, являлись эпидемии, которые могли выкосить целые племена: порой в укрытиях находят первоклассное оружие, чудесные предметы, порой брошенные, как на то указывает их расположение, вследствие поспешного ухода. Иногда в какой-нибудь скальной выемке обнаруживается первобытное «сокровище», за которым его владелец так уже никогда и не вернулся. Все это навсегда забытые драмы, погребенные во мраке времен. Во время раскопок мустьерской стоянки нам довелось обнаружить трогательные следы: в слое, в других отношениях не содержавшем артефактов, — небольшой очаг, три покрасневших от огня камня, расположенных треугольником; между ними — тонкий черный пласт; рядом — три прекрасных скребка. Пришел человек, приготовил ужин и ушел, оставив, словно подпись, кое-какие орудия. И было это, возможно, пятьдесят тысяч лет тому назад.

В эпоху позднего палеолита появляется и развивается искусство: гравюры, рисунки и скульптуры в пещерах, галька и кости с выгравированными рисунками, декорированные костяные (или из слоновой кости) предметы. Большая часть этого искусства, должно быть, имела магическую цель, на что намекает тот факт, что многие рисунки находятся в глубине пещер, вдали от взглядов, в труднодоступных святилищах, и, сверх этого, еще и то, что они зачастую несут на себе следы чар: выгравированные стрелы, направленные в уязвимые точки тела животного, нарисованные руки, наложенные на этого животного: «Я, Горо, из Клана Медведя, забираю этого бизона. Моя стрела пронзит ему сердце!» Но некоторые другие произведения искусства, галька с гравировкой, декорированное оружие порой могли украшаться исключительно из любви к Искусству. Две цели, вероятно, нередко смешивались. Копьеметалка, украшенная горным бараном, была красивой, предметом гордости для ее владельца. И потом, возможно, это облегчало полет стрелы в направлении живого горного барана...

Климат снова меняется примерно за 8000-9000 лет до нашей эры. Мало-помалу он смягчается, на смену степи приходит лес. Нужно приспосабливаться или уходить. Лесная дичь редко живет стаями, в любом случае, никогда — крупными стадами, как лошади, бизоны или северные олени степи. Некоторые представители мустьерской культуры, возможно, последовали за оленем в его медленном пути на север. Другие остались и приспособились. Крупные племена (возможно, до трехсот индивидов) разделились на небольшие семейные группы, от десяти до пятнадцати душ, ибо прокормить множество ртов продуктами лесной охоты было невозможно. Зачастили дожди, в изобилии появились улитки. Человек принялся их есть, зачастую — в огромных количествах: в некоторые укрытиях обнаружены метровые слои ракушек. Закончилось свободное время и безопасность, которую дает крупное племя. Нужно добывать пропитание. Вырождается изготовление орудий, исчезает искусство. В начале послеледниковой эпохи, во времена азильской культуры, существует галька, разрисованная геометрическими знаками. Затем — уже ничего, или почти ничего. Гарпуны, теперь изготавливаемые из рога оленя, исчезают и сменяются деревянным оружием, в которое вставлены крошечные треугольные или трапециевидные кремни. Наступают времена советеррской культуры, затем — тарденуазской. Именно в эту эпоху, в более благоприятных восточных регионах, на Среднем Востоке, человек достигает важнейшего прогресса: одомашнивания животных (возможно, начавшегося чуть раньше с одомашнивания собаки), изобретения гончарного искусства, затем — сельского хозяйства, позволившего людям снова объединяться в крупные племена. Постепенно этот прогресс достигает Западной Европы, где леса частично повалены, прорежены гарью. В какой-то мере это — эпоха озерных поселений, или, скорее, поселений на берегах озер. Наконец, и вновь с Востока, приходят металлы: сначала — бронза, затем — железо; частично в результате мирного распространения этих изобретений, то есть за счет торговли, частично — в результате боевых вторжений. Именно так к нам приходят кельты, «наши предки-галлы» и «накладываются» на более древних жителей, их не уничтожая. Но в Египте и Халдее человек еще несколько тысячелетий назад изобрел письменность; преистория Востока окончена.