Так скучают в Утопии

Кзаммы — племя, аналогичное уламрам, но только менее развитое. Красные карлики представляют собой расу небольшого роста; для людей кроманьонского типа, чей рост превышал 1 м 80 см, расы ростом примерно 1 м 55 см или 1 м 60 см могли показаться карликами, не обязательно являясь настоящими пигмеями. «Самый высокий из них приходился Нао по грудь». Если представить себе эскимосов (средний рост примерно 1 м 55 см), стоящих рядом с человеком почти двухметрового роста (а Нао был самым высоким из уламров), то мы как раз таки и получим от 35 до 40 см необходимой разницы. Некоторые ископаемые расы, как, например, шанселадский человек, едва ли были выше эскимосов, и пусть таковых не обнаружили соотносительно с той эпохой, в которую разворачивается «Борьба за огонь», человеческие останки того периода все еще столь редки, что никто не может утверждать: мол, подобных людей быть не могло.

Наконец, Люди-с-Синей-Шерстью. Вполне очевидно, что речь идет, собственно говоря, не о людях, но о крупных человекообразных обезьянах. В наши дни малайское слово «орангутан» означает «лесной человек».

Где конкретно разворачивается действие романа «Борьба за огонь»? На этот вопрос ответить весьма затруднительно. Здесь Рони снова воспользовался привилегией поэта, сосредоточив на неопределенной территории животные виды, которые могли существовать в разных местах. И все же описанная фауна наводит на мысль, что речь не может идти о Западной Европе, где в эту эпоху обитали холодолюбивые животные, в том числе северный олень, в романе не упомянутый. Вся совокупность факторов указывает на юго-восток Европы, скорее даже — на север Индии. В начале века многие антропологи полагали, что современный человек пришел из Азии. Большая Река могла бы быть Евфратом, или — что более вероятно — Индом. Занятный факт: совсем недавно в Афганистане обнаружили следы доисторической культуры, схожей с нашей ориньякской. Так или иначе, Нао держит путь на восток. В рамках этой гипотезы Людьми-с-Синей-Шерстью могли бы быть какие-нибудь поздние представители гигантопитеков, обитавших в ранний четвертичный период в Китае, зона распространения которых — как в пространстве, так и по времени — все еще плохо определена. Мы не станем скрывать, что здесь идет о подтверждении a posteriori: в то время, когда Рони писал свою книгу, о существовании этих гигантских видов обезьян никто даже и не подозревал.

Таковы заслуживающие критики — в глазах современной науки — аспекты «Борьбы за огонь». Все прочее, учитывая сосредоточение во времени различных тысячелетий, не представляется нам таким уж невероятным. Впрочем, как бы то ни было, цепляться к Рони мы не видим смысла: его задачей было не написание учебника по преистории для студентов, но воспроизведение эпохи Первых Людей. И в этом он преуспел.

Получилась действительно настоящая эпопея, сравнимая, пусть она и в прозе, с «Легендой веков»[51], одним из редких эпических произведений, написанных на французском языке. Эпопея, прежде всего, по сюжету, который представляет собой беспощадную борьбу человека с Природой, с другими враждебно настроенными людьми, наконец, борьбу с сами собой и безжалостную жестокость: «Двое из противников лежали, обратив к звездам свои застывшие лица; раненые, несмотря на страдания, притворялись мертвыми. Благоразумие и закон людей требовали того, чтобы он их прикончил. Нао подошел к тому, что был ранен бедро, и нацелился в него копьем: странное отвращение проникло в его сердце, гнев растворился в радости, и, опустив оружие, он положил конец стонам раненого». Рассвет доброты, симпатии к противнику, врагу, который необязательно достоин презрение, рассвет, который и спустя сорок тысячелетий все еще не перешел в ясный день, — столь медленен реальный прогресс человечества.

Эпопея по уровню персонажей: Нао — герой, символ. В нем собраны все те, кто изобретает, все те, кто, не презирая глупо физическую силу, отдают преимущество силе ума, все те, кто размышляют в сумерках или глядя на звезды, спрашивая себя: «Кто зажигает эти бескрайние пространства, какие люди и звери живут за горой Неба?» Это одновременно и искатель приключений, и исследователь, которого любопытство всегда толкает «по ту сторону холмов», художник, который передает красоту Земли и существ, ученый, который наблюдает, думает, использует, приспосабливает.

Наконец, эпопея по богатому, мощному стилю, по самой концепции произведения, в котором свистит космический ветер. Человек в то время не был изолирован от Космоса: он являлся и чувствовал себя частью оного. (Он, впрочем, и сейчас такой, что бы там ни думала «салонная литература».) «Пыл и страх жить» волков ничем не отличается от ощущений людей, и «мрачная легенда» одна и та же для всех живых существ. И тот, кто не чувствовал ясным весенним утром, в час, когда восходящее солнце освещает леса и покрытые росой луга, или же, на вершине горы, после тяжелого подъема и победы, «нечто такое в сердце, что еще плотнее соединяет его с Землей», не знал чистой радости жизни.