Так скучают в Утопии

Руденко подтвердил их земное происхождение: такая передача за счет сверхбыстрых импульсов была у них обычным явлением. Это требовало значительного количества автоматического оборудования и электроники, но заметно увеличило пропускную способность и дальность действия передатчика на заданной частоте... К сожалению, шифровальщики все еще никак не могли раскодировать эти сообщения, и в этом плане русский лейтенант помочь им не мог: после прибытия на Теллус, за мгновения до пленения, он, как и должен был сделать, уничтожил все свои коды и аппаратуру для декодирования.

Все с некоторым беспокойством спрашивали себя, что земная экспедиция делала в окрестностях Ареса, почему она внезапно прекратила свои передачи и, опять же, почему так и не появилась близ Теллуса.

Руденко и его экспедиционная группа вернулись крайне разочарованными. Состояние разрушенного «Смоленска» было столь плачевным, что починить звездолет не представлялось возможным. Впрочем, элементы одного ядерного реактора, питающего двигатели, удалось собрать и доставить в расположенный неподалеку от Нью-Вашингтона, на правом берегу Дронны, город Хром.

Благодаря указаниям Руденко и с помощью наших лучших специалистов-физиков там теперь пытались построить копию двигателей земного аппарата. То был проект «Ирида» — такое обнадеживающее имя посланницы богов, казалось, идеально подходило будущему теллусийскому космическому кораблю.

К сожалению, Руденко и его товарищи были, главным образом, пилотами и обладали лишь минимумом необходимых знаний в создании тяги для движения в космосе. Земляне, как мы теперь знаем, отказались от примитивных и дорогостоящих ракет. Все их межпланетные корабли использовали дифференциальную центробежную тягу, принцип которой восходит к 2015 году. Очень сложная теория этого типа двигателей и первые применения в космической навигации датировались периодом 2025-2030 годов, и наши физики совершенно ничего об этом не знали.

К счастью, Руденко смог восстановить еще и один из бортовых компьютеров, по-видимому, не пострадавший. Я не был знаком с этими аппаратами, и единственным, который я когда-либо видел, была старая машина из бывшей обсерватории Деревни Землян, занявшая теперь место в музее Униона. Со времен Катаклизма мы мало продвинулись в этой области, и я наивно полагал, что компьютеры предназначены лишь для сложных вычислений. Руденко провел нас по пути «кибернетической революции», которой Земля была охвачена в конце двадцатого века. Так я узнал, что с этими машинами можно делать почти все что угодно. Часть банков данных, доставленных со «Смоленском», оказалась невредимой: то была ценная документация. Кроме того, Руденко показал мне, что представляет собой переносной микрокомпьютер: он нашел два среди обломков своего корабля и больше с ними не расставался.

В конце января распространился слух, что прошли испытания двигателей — увы, безуспешно. Поговаривали, что экспериментальный аппарат отказался подниматься, а затем развалился на части; к счастью, обошлось без жертв. Второе испытание, на сей раз — официальное, состоялось в марте. Результат оказался менее катастрофичным, но аппарат все равно не смог взлететь.

В феврале я защитил диссертацию, но это не изменило размеренного хода моей жизни, разделенной между моими исследованиями в федеральных архивах и студентами университета.

12 апреля газеты триумфально провозгласили, что первый теллусийский космический двигатель наконец-то заработал как следует. На фотографиях был изображен странный, ошеломляющих форм аппарат, парящий без видимой материальной поддержки в нескольких метрах над водами Дронны. На первой странице приводился разговор с Джоном Трэвисом: руководитель проекта «Ирида» заявлял, что чрезвычайно доволен проведенными накануне испытаниями, и анонсировал скорое начало работ по строительству звездолета... В точности копировать небольшой «Смоленск» наши ученые не собирались: нам нужен был аппарат, способный перевозить многочисленный экипаж, даже если ради этого пришлось бы пожертвовать скоростью и вооружением. Завершалась беседа с Трэвисом такими его словами:

«Ирида», когда мы ее построим, будет весить около трехсот тонн и сможет перевозить от тридцати до сорока членов экипажа и пассажиров. В крайнем случае, если к тому времени земляне сами сюда не явятся, она сможет долететь и до Земли, но это будет очень долгое путешествие».

Несколько дней спустя, когда я болтал с профессором Бевэном в его кабинете, он прямо сказал мне:

— Думали ли вы в последнее время, мой дорогой Жан, о дальнейших перспективах земной археологии?

Я улыбнулся.

— Они не кажутся мне такими уж мрачными. Недавние события, несомненно, оживили чувства наших сограждан к родной планете.