Так полон или пуст? Почему все мы – неисправимые оптимисты

Студенты свято верили, что события 11 сентября происходили именно так, как они их помнят, и убедить их в обратном было затруднительно. И дело не только в том, что они доверяли своим воспоминаниям об 11 сентября больше, чем тому, что помнят о дне накануне терактов. Воспоминания о терактах были ярче памяти о других событиях. Участники эксперимента говорили, что они как бы переживают все снова, чувствуют, будто возвращаются обратно в 11 сентября 2001 года. Такого ощущения не возникало при воспоминаниях о том, как они ходили на занятия или в спортзал днем раньше.

Таларико и Рубин пришли к тем же выводам, которые сделал Найссер десятью годами ранее: фотографические воспоминания не точнее «обычных», но несомненно кажутся таковыми. Почему? При воспоминаниях о рядовых событиях точность памяти и наша уверенность в ней обычно соответствуют друг другу. Почему же, когда речь идет о случаях, вызывающих сильные эмоции, – теракты 11 сентября, взрыв шаттла или убийство президента, – наша уверенность в собственных воспоминаниях уже не может быть подходящим показателем ее достоверности? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно исследовать работу мозга человека.

Так случилось, что мы с коллегами получили отличную возможность провести такой эксперимент. В 2001 году я исследовала влияние эмоций на память человека в Нью-Йоркском университете. Он находится в центре Гринвич-виллидж, недалеко от парка Вашингтон-сквер. Располагаясь в сердце одного из самых энергичных городов мира, этот район наполнен соответствующей атмосферой. Эпицентр взрыва тоже находился всего в трех километрах от университета.

11 сентября 2001 года на нашем факультете еще не было МРТ. Аппарат доставили примерно год спустя, и приблизительно через три года после того вторника в сентябре 2001 года мы приступили к исследованию механизмов мозга, обеспечивающих фотографические воспоминания. Мы хотели выяснить, не включаются ли какие-либо особые механизмы, когда люди вспоминают, что с ними было 11 сентября, в сравнении с их воспоминаниями о рядовых событиях. Для эксперимента были приглашены те, кто в день терактов находился на Манхэттене. С помощью визуализации мозга мы могли видеть, какие участки активизируются, когда участники вспоминают те страшные часы.

Как и в эксперименте Таларико и Рубин, нам требовалась база для сравнения. Мы решили сопоставить воспоминания участников эксперимента об 11 сентября с их воспоминаниями о предшествовавшем тем событиям лете: людей просили дополнительно вспомнить то, что происходило с ними с июля по август того же года. Участники чаще всего вспоминали практику, летние курсы и поездки в зарубежные страны. События, которые добровольцы могли восстановить в памяти через три года, были, конечно, нерядовыми и заметными, но не травмирующими и не совершенно неожиданными, каким являлось 11 сентября.

Предаваясь воспоминаниям, участники около часа находились в установке МРТ. В размещенном внутри аппарата зеркале они могли видеть экран компьютера. На экране выводились ключевые слова, направляющие ход их мыслей: не только «сентябрь» и «лето», чтобы показать, когда следует переходить к терактам 11 сентября, а когда – к событиям предшествующего лета, но и, например, одновременно «друг» и «сентябрь», что означало необходимость поразмышлять о друзьях в тот страшный день. Всего вариантов было около шестидесяти. Когда процедура завершилась, участники эксперимента сели за компьютеры. Мы попросили их записать все свои воспоминания, также задавая вопросы: были ли они яркими; насколько участники уверены, что помнят события именно так, как они происходили; казалось ли им, что они будто заново все переживают; вызывали ли воспоминания сильные чувства.

Мы ожидали, что воспоминания об 11 сентября будут более яркими, эмоциональными и вызывающими стойкую уверенность в своей правдивости, чем память о событиях июля и августа того года. Однако полученные данные поведали совсем другую историю[258]: результаты лишь половины участников оправдали наши ожидания. У остальных участников воспоминания об 11 сентября и лете 2001 года ничем не отличались. Что различало эти две группы людей? Почему у одних воспоминания об 11 сентября имели качества фотографических, а у других – нет?