Так навсегда!

И пора самому с чем-то расставаться. От чего-то отказываться, как и положено подрощенному, обдумывающему житье юноше. Вот и Дмитрий свет Владимирович настойчиво повторяет: «Разбрасываешься! Распыляешься!» Особенно когда я, вместо того чтоб после тренировки дополнительно поработать над ОФП, спешно кидаю вещи в сумку и бегу на шахматы. Или в выходные, манкируя очередным «открытым ковром», делаю выбор в пользу выступления за родной дом пионеров на их первенство Москвы. Конечно, не на первой доске, так, где-то в середине потока — но все-таки. А потом ужасно смущаюсь, когда вместо тетрадочки с фиксацией побед на татами подкладываю наставнику точно такую же с записью неудач на черно-белых клетках. Вот, бери пример с Пикчерского: тот не распыляется, не разбрасывается и усердно дополнительно качается. И результат — налицо! Точнее, не на лицо, а на бицепс и двуглавую бедра. И даже докачивается до того, что Хрящ, почувствовавший вдруг вкус к наставничеству и педагогической деятельности, начинает делиться с ним секретами того, как накануне старта уместить свою растущую гору мышц в заветные пятьдесят кило. А потом Пикчерский с гордостью предъявляет выписку о викториях уже не над новичками, над новичками теперь не котируется, — а над настоящими второразрядниками. А один раз — даже над первым разрядом! А ты — разбрасываешься… Хотя тот же Дмитрий Владимирович всегда говорит, что настоящий борец борется в первую очередь головой. И единственное твое утешение — что любого борца ты обыграешь в шахматы. А любого шахматиста — с легкостью сборешь, как кит слона.

Холодным апрельским днем мы нанесли визит вежливости в какую-то особо удаленную точку Москвы. Можно было отказаться, четвертую или пятую доску заменить куда проще, чем лидера… но поехал.

Выпало черными. И дебют явно удался: ловкой «вилкой» я выиграл не просто качество, а еще и пару пешек в придачу. Все во мне воссияло — раз уж пропустил сегодня борьбу, так хоть не зазря. Важнейшее очко в копилку коллектива, причем черными! Это как в Еврокубке — гол на чужом поле. Да даже не гол, а полноценная победа! После чего главное — спокойно удержать добытое преимущество, не позволяя сопернику… а, ну да, ну да. Про «удержать» — это вы обратились по адресу. Как раз к спартаковцу.

Продолжая излучать мегаваттную яркость, я принялся ходить вдоль столов, снисходительно поглядывая на позиции партнеров. Ну, ничего, ничего… могли бы и получше выступать, но раз одно очко уже есть, то так и быть. Юрий же Аронович, заметив хождение, хотел было дать знак прикрутить фитилек — но, глянув на добытое мною материальное преимущество, лишь одобрительно покивал головой.

Игра, как известно, продолжается все девяносто минут. Но это на зеленом газоне. В шахматах же, вообще говоря, правила хорошего тона предписывают сдавать подобные позиции, дабы не тратить драгоценное личное время победителя. Хотя лучше было бы наоборот. Глядишь, многих знаковых (и абсолютно ненужных) поражений нам удалось бы избежать. Нам ведь и два–, и три–, и четыре–ноль — еще не перевес… Хотя нам ли знать, что для нас по-настоящему нужно, а что в действительности — не так уж и важно? И мой контрагент продолжил бессмысленное, на первый взгляд, сопротивление. Я же так и продолжал вдохновенно парить на крыльях мечты. А ведь говорил же и Дмитрий Владимирович: «Сначала… борьба… пустые… разговоры… потом…» Или это он после уже говорил?

Сперва тот отыграл пешку. Потом вторую. Но это все не страшно, опасности почти нет. Встань у бровки, просто подержи, покатай мяч, да черт с ним, выбей со всей силы в аут и на размен, болельщики поймут и простят… спартаковец… и вот… Даже бесконечно далекие от спорта люди уверенно доложат вам, что самая коварная фигура на земле — это кони. И — встречная «вилка». Выбей, выбей мяч, да просто сруби его в центре как косой, пусть карточка, пусть удаление. И я вдруг осознаю, что при внешнем материальном равенстве стою не просто уже «хуже». Это уже «плохо», «очень плохо». Это уже — конец. И последнее, что я вижу, — это выкатывающиеся, как и в день нашей первой трепетной встречи, глаза Юрия Ароновича, когда он видит вносимый судьею «ноль» напротив моей фамилии. Круг замыкался, и я, подхватив вещи, пулей вылетел в коридор и от отчаяния не смог даже сразу отыскать выход на улицу, хотя школа та — точно такая же, как и наша.