Так говорил Ихтиандр

И уже сверху вижу фрагментами, разбегающимся пунктиром, стали появляться предметы и люди. Тележка с мороженым, пирожками, охранник у ворот, что-то говорит в рацию, милиция, цыганки, медленно ползут трамваи…

Хлопок. Залпом четыре вспышки из окон «Телеграфа», подпрыгнула, перевернулась машина, и наши с Верой туловища на рельсах, нелепые и некрасивые, Наташа и Алмас бегут к нам во все лопатки.

– Светлая память тем кто остался, – подумал я, – всем кто уходит доброй дороги.

МАЛЕНЬКИЙ ШОКОЛАДНЫЙ МОТОЦИКЛ

Последнее, что я услышал в том менее реальном мире – перезвон хрустальных рюмок, множество голосов, чав-чав, и как папа сказал:

– Когда я вырасту, соберу десять тысяч вот таких бутылок, построю плот и уплыву на нем…

А мама перебила:

– Король уродов, мне плохо.

Скрип отодвигаемых стульев, кто-то заорал:

– Скорую!

– Начинается…

Так я появился на свет. Это был очень жаркий май. Родители долго спорили, выбирая имя, мама решительно – Валентин, папа Бендером в честь одного счастливого робота.

А когда я орал, и мать, зажимая уши, убегала из комнаты, отец брал меня на руки и спрашивал:

– Кто мой сын? Ты мой сын?

И подносил к окну. Я мгновенно захлебывался своим криком – планета с высоты седьмого этажа казалась такой игрушечной и волшебной…

Однажды пришла женщина в белом халате, стала задавать вопросы.

– Следит за игрушкой?

Мама кивала головой.

– Да, да.

– Гулит?

– Немножко гулит.

– А должен певуче гулеть, вот так.

Женщина вылупила глаза и загулила:

– Угль-гль-гль, угль-гль-гль!

Брови ее прыгали на затылок, губы изображали клюв. Я «врубил сирену», а тетка крикнула на прощание:

– С завтрашнего дня начинайте прикорм!

Больше она не появлялась.

С яслями не сложилось, директриса попросила за место тридцать тысяч и посудомоечную машину в группу.

Бабушка пожала плечами:

– Зачем платить такие деньги, ведь есть я.

На следующий год, бабушка сказала:

– Надоело. Я еще молодая, пойду работать.

Как раз подошла очередь в детский садик. Здесь, девушка директор прошептала, глядя куда-то в угол стола:

– Ну, двадцать…

Дело быстро обтяпали, так я в свои неполные четыре года начал жизнь в коллективе в самом обычном детсаду, затерянном в трущобах у метро «Елизаровская», в одной группе с будущими легендарными бандитами Сережей Моториным и Сашей Васильевым.

На шестой день рождения взрослые нажрались, стали драться, маме разбили нос. Половина гостей ушла. Остальные успокоились и долго еще танцевали под «Депеш мод». С теми гостями, что ушли, пропал и отец. Исчез, как будто его и не было. Вернулся вечером, тридцать первого августа, когда я собирал портфель в школу, в первый класс. Мама сказала:

– Проходи.

А я спросил:

– Ты что так долго?

Таким я его и запомнил на всю жизнь – нелепым, в желтых штанах, черном свитере и черных ботинках. С вечной бутылкой пива в руках, и пальцы воняли сигаретами, когда мы, держась за руки, переходили улицу. Это была единственная наша осень, и он все смотрел на меня, смотрел каждую минуту…

…Тихо в комнате, мы валяемся на моей кровати, смотрим в потолок, бабушка на кухне готовит ужин, слышно, как трещат котлеты на сковородке. Мама еще не пришла.

– Давай в «съедобное – несъедобное»

– Давай, я первый.

Папа стучит мячиком об пол, придумывая загадку.

– Э, «Сникерс»!

Я ловлю подачу, один – ноль.

– Э, очень вкусный… бабушкин халат!

Я смеюсь и снова ловлю мяч, один – один.

– Э, маленький, шоколадный… мотоцикл!

– Так нечестно.

– Почему? Бывают шоколадные мотоциклы и Деды Морозы.

Мячик катится под кровать.

– Надоело…

– Расскажи про Осла овальную рожу, ты же обещал.

– Сейчас. В общем, шел осел Овальная Рожа по проспекту Энергетиков. Шел, шел, а навстречу ему гопники из «Компьютерного клуба»… Нет, не так. Подходит осел Овальная Рожа к пятьдесят восьмому отделению милиции, а там на ступеньках толстый милиционер курит. Осел говорит ему: вы последний оплот мирового зла, через час от вас мокрого места здесь не останется, потом я пойду дальше, на Москву, можете сейчас же передать мои требования правительству: «ТНТ» запретить, у старух мобильники отобрать, узбеков на пароход. Пока все. Милиционер сигаретой подавился, а осел Овальная Рожа достает гранату и фить ее в окно! Ба-бах! А тут Валька из-за угла с автоматом тр-р-ры! На помощь Овальной Роже. И я на танке. Милиционеры кричат сдаемся-я-я! Но им на помощь прибежал генерал Жопин со своим войском. Та-та-тах!

Ба-бах. Дверь хлопнула – мама пришла с родительского собрания. И сразу на кухню, жаловаться бабушке.

– Как ты думаешь, что изображено на этом рисунке?

Слышу, как шуршат мои листочки, измазанные акварелью. Пауза, вероятно бабушка надевает очки, разглядывает. Трещат котлеты.

– Возможно, это какой-то негр с гитарой. У метро…

– Нет! Картина называется – «Папа пьет петровское»!

Мама, гневно топая по коридору, удаляется в большую комнату, скрипнул шкаф, мама переодевается. Папа пошел к ней, мне стыдно, я остался сидеть на кровати.

– Ты нашел работу?

Тяжелый вздох, шелест программки.

– На Ладожской песни поют, здесь вообще кашалоты свою кашу варят.