Так было суждено

— Что же за стихотворение Вы нам расскажете, Котикова? — если бы тигр умел улыбаться, то это было бы похоже на улыбку Юлиной классной руководительницы. Клыков, разве что, чуть-чуть не хватало.

— Мы сейчас проходим замечательную поэтессу, да… — пафосно начала Юля. — И, конечно же, я прочла далеко не одно её творение. Меня так захватили её стихи, что многие строфы перемешались в голове, и я не могу толком вспомнить, что к чему относится…

— Я уверена, — перебила Юлю Надежда Викторовна, — что Вы сейчас приведёте свои мысли в порядок и всё прекрасно вспомните.

— Да, разумеется, — на всякий случай кареглазая кивнула.

— И, к слову, какую замечательную поэтессу мы сейчас проходим?

— Ну, она такая замечательная… — начала девушка.

— Так какую?

Аня уже раскрыла рот и вот-вот готова была произнести фамилию, как Надежда Викторовна, не поворачивая головы в сторону рыжей, произнесла:

— Знаю, что наша третья парта всегда очень разговорчивая и всегда всё знает. Если услышу хоть одно слово, Котиковой сразу же ставлю высший балл в четверти, а тот, кто подсказал, будет иметь, в лучшем случае, минус два балла. Я надеюсь, я ясно выразилась?

Аня нахмурилась и уже хотела несмотря ни на что подсказать Юле фамилию, так как рыжая была человеком благородным и предпочла бы спасти кого-нибудь, пожертвовав самой собой, но девушку вовремя остановила Юля, отрицательно покачав головой. Помощь помощью, но лучше единица в журнале за один урок, чем потом испортить аттестат ни в чём неповинному человеку.

— Котикова, отчего Вы так молчаливы? Язык проглотили?

Марина, которая всё время со скучающим видом смотрела в окно, незаметно для учителя открыла в учебнике страницу, на которой была напечатана крупным шрифтом фамилия поэтессы, и перевернула учебник вверх ногами так, что Юля могла спокойно прочесть всё, что было написано на странице. Сама Марина сидела на первой парте — её пересадили, так как часто случалось, что старосту срывали с урока, дабы решить какой-либо вопрос — и поэтому не могла вызвать никаких подозрений со стороны преподавателя. Тем более Надежда Викторовна была более чем уверена, что светловолосая подсказывать никому не будет. Да Марина и не собиралась.

Смущённо кашлянув в кулак, надеясь тем самым привлечь внимание Юли, Марина придвинула учебник чуть ли не к самому краю парты. Кареглазая, конечно, никак не отреагировала на этот кашель — мало ли, почему человек кашлянул. Светловолосая кашлянула ещё раз. И опять никакой реакции не последовало. В итоге кашлянув уже в десятый раз — последний получился особенно злобным — и бросив недобрый взгляд на Юлю, которая в упор ничего не замечала, Марина замолчала.

— Вам плохо? — обеспокоенно спросила Надежда Викторовна.

И так почти всё внимание класса было уже отвлечено на Марину. Все, кроме Юли, разумеется, уже поняли, что светловолосая хочет помочь девушке.

— Нет, просто поперхнулась, спасибо, — коротко ответила девушка и вежливо улыбнулась.

— Чем?

— Воздухом, — брякнула Юля.

Конечно же кареглазая никак не могла удержаться, чтобы не съязвить, даже несмотря на то положение, в котором она находилась. Классная руководительница прожгла Юлю взглядом. Девушка поспешно посмотрела вниз, проверяя, не осталось ли прожжённых двух дырочек на её теле.

Марина, приложила ладони к лицу, покачала головой, словно говоря этим, мол, ну что за дубина эта Юля. Потом девушка как бы случайно уронила ручку на пол, и она покатилась прямо к ногам Юли. Кареглазая уже наклонилась, чтобы поднять несчастный предмет, как её рука соприкоснулась с рукой Марины. Светловолосая едва различимым шёпотом произнесла:

— Читай с книги, лежащей на парте.

— Марина, что-то Вы странно сегодня себя ведёте, — подозрительно произнесла Надежда Викторовна. — С Вами точно всё хорошо? Заработались, видно, в Совете. Я могу освободить Вас от занятий, если Вам нездоровится.

— Благодарю, но, пожалуй, откажусь, — любезно отозвалась девушка.

— Ахмадулина? — выдала внезапно Юля. — А, ну, да, Ахмадулина. Чо эт я? Конечно Ахмадулина!

— Вот как? Вы всё-таки вспомнили? Что же, какой стих Вы выучили?

Марина, не отрывая взгляда от Юли, осторожно перелистала несколько страниц учебника, пропустив краткую биографию поэтессы, и остановилась на первом попавшемся стихе. Кареглазая как бы ненароком посмотрела на парту Марины и сквозь зубы едва различимо прошептала:

— А чо такой большой?

У светловолосой дёрнулась бровь от такого нахальства. Нет, ты рискуешь своим авторитетом, помогаешь этой пигалице со стихотворением, выручаешь её, а ей ещё что-то не нравится. А ведь авторитет — дело очень тонкое. Годы могут уйти на то, чтобы заработать себе авторитет, а рушится он в одно мгновение, и потом трудно его восстановить.

И всё-таки Марина, словно ведомая чьей-то рукой, перевернула страницу, на которой располагался небольшой стих, состоящих из четырёх строф.

— Я выучила… — начала Юля, немного щурясь, чтобы получше рассмотреть буквы на странице. — Прощание? — удивлённо вырвалось у девушки.